Борис Шейнин - В недрах планеты

…Что-то нарушило спокойную жизнь тайги. Встрепенулась, подняла удивленную мордочку белка… Остановились, прислушались таежные великаны лоси. Почуяв неладное, они стремглав уносятся в лесную чащу…

И, словно вдогонку им, среди сопок громыхают отдаленные раскаты. Это не звуки приближающейся грозы… Гул нарастает, усиливается. Вскоре даже семейство косолапых начинает понимать, что гул исходит не откуда-нибудь, а из самой земли…

Медведи убегают. И вовремя… Там, где всего несколько минут назад резвились малыши, вдруг разверзаются скалы… Словно выдуваемый гигантскими мехами, из земли поднимается в небо столб черной пыли. Он подхватывает деревья, кустарники…

Гудение усиливается.

В небо, как пушечные ядра, летят раскаленные камни.

И вслед за тем из земли, сверкая полированным телом, появляется огромное металлическое чудовище. Оно в боках чуть сплющено и поэтому напоминает кита…

Среди первозданной таежной растительности подземный корабль кажется пришельцем из других миров.

Он вылезает из земли больше чем наполовину и заваливается набок…

Сразу становится тихо в тайге.

К месту, где лежит появившийся из земных недр корабль, подлетает вертолет. Исследователи, в прозрачных защитных комбинезонах, приближаются к кораблю. Слышится щелканье счетчиков радиоактивности — они в нагрудных карманах у каждого. И чем ближе люди подходят к кораблю, тем громче и отчетливее, словно биение взволнованных сердец, звучит тревожный голос приборов. Когда исследователи приближаются к корпусу, звуки сливаются в сплошную, непрерывную трель. Один за другим исследователи исчезают в глубине люка.

Корабль лежит на боку, и людям, проникшим в него, придется ступать не на пол отсеков, а ходить по их стенам.

В первом отсеке тесно.

Старший нажимает кнопку на панели, и дверь-шлюз за ними закрывается.

Сразу же зажужжал вентилятор дезактивационного устройства.

Щелканье слышится все реже и реже. Наконец оно прекращается вовсе, и на стене, над головами собравшихся, загорается зеленая лампочка. Помещение свободно от радиации.

Ученые снимают с себя защитные костюмы.

Перед ними сами раздвигаются двери в другие отсеки корабля. Лесенка, по которой им довелось бы спускаться, будь корабль в нормальном положении, лежит у них под ногами, как рельсовый путь.

В центральном салоне соблюдают особую осторожность, чтобы не ступить на экраны приборов и панели счетно-решающих устройств.

В таинственной тишине корабля снизу и сверху на исследователей смотрят мутные глаза приборов. Сейчас приборы молчат. Остановились ленты самописцев. Заснули экраны осциллографов.

Лента прибора, следившего за курсом корабля, размечена строчками цифр. По ним идет красная широкая линия, обозначающая заданный курс. Параллельно красной другая, синяя. Это путь, проделанный кораблем.

Старший бережно разматывает ленту. У цифры «482» синяя линия обрывается. Вместо нее — расплывчатое пятно. Дальше видна только красная полоса.

«482». Эту цифру словно подхватывают упругие линии радиоволн. Она на бесчисленных страницах газет. Заголовки кричат:

«ТАИНСТВЕННЫЙ БАРЬЕР НА ГЛУБИНЕ В ЧЕТЫРЕСТА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДВА КИЛОМЕТРА».

«ВОЗВРАЩЕНИЕ ВОПРЕКИ ПРОГРАММЕ»

«ПОЧЕМУ ВЕРНУЛСЯ КОРАБЛЬ?»

«ЧТО ЖЕ ИСПУГАЛО КИБЕРНЕТИЧЕСКОГО НЕДРОНАВТА?»

«ТАЙНА ГЛУБИН».

«Тайна глубин» — эти слова пересекают и экран моего телевизора. Помню, в тот день я рано вернулся с космодрома… Как и миллионы моих соотечественников, я сидел за экраном телевизора и жадно ловил каждое слово научного комментатора.

Его рассказ прерывался показом кадров кинохроники. Все на экране было необычно и интересно, временами я забывал о том, что нахожусь у себя в комнате.

— …В сообщении сказано, что установить причину, которая вынудила корабль прервать движение, пока не удалось, — без пауз, с профессиональной торопливостью говорит комментатор. — Очевидно, загадочный барьер — это залежь вещества, физические свойства которого отличаются от всего того, что нам известно…

Но об этом сегодня нам расскажут сами ученые…

Теперь я вижу и салон подземного корабля. На этот раз он не опрокинут, а стоит так, что все находится на своем месте.

Телеоператор нацелил свою камеру на коренастого, спортивного сложения человека с добродушной и приветливой улыбкой.

— Главный конструктор корабля Сергей Петрович Таланин любезно согласился участвовать в нашей передаче. Сергей Петрович, — обращается к Таланину комментатор, — нашим телезрителям интересно узнать, как устроен корабль. Что вы думаете о загадочном барьере? Имеются ли возможности для путешествия человека в вашем корабле?…

Комментатор передает микрофон Таланину.

— Дело вот в чем… — не сразу начинает Таланин. — Вы задали сразу так много вопросов, что я не знаю, с чего и начинать… Вот он, наш корабль. Смотрите. Вы, очевидно, уже заметили, что во многом он напоминает космический. Это действительно так… Ведь как и в космическом корабле, здесь аппаратура и пассажиры должны длительное время находиться в полной изоляции от окружающей среды. Но, конечно, имеются и существенные отличия нашего корабля от космического.

Чтобы понять конструктивные особенности подземного корабля, надо познакомиться с условиями, которые и определяют эти особенности.

— Мы в Институте Земли, где установлена наша атомная телекамера, раздается голос комментатора. — В лаборатории профессора Павла Дмитриевича Егорова.

На экране — профессор Егоров. Это средних лет человек. Сдержанный, немногословный, подчеркнуто аккуратный.

— Уже давно, — говорит Павел Дмитриевич, — ученые изучают Землю. Но узнали о ней, прямо скажем, не так уж много. В двух словах…

Егоров подходит к большому глобусу — макету Земли. Извлекает из него сектор. В открывшемся разрезе хорошо видны геосферы.

— Радиус Земли, — показывает Егоров, — шесть тысяч четыреста километров. Это расстояние примерно такое же, как от Москвы до Иркутска. Наука имеет достаточно четкое представление о строении земной коры — сравнительно тонкой наружной оболочки. Но все, что находится ниже — мантия, земное ядро, — пока еще это область гипотез и догадок.