Филип Фармер - Т. 14. Властелин Тигр

— Ночью будет гораздо труднее. Но я попробую — позже. Сперва я хочу рассчитаться с Биджагу. А затем найти Игзайбера. Пусть ответит на мои вопросы!

— Игзайбер не существует! И ты не найдешь его ни на каком краю своей долины. Не найдешь и в большом мире за ее пределами. Не найдешь нигде.

— Я сам должен в этом убедиться.

Рас поднялся:

— Пойду натаскаю еще немного хворосту. Биджагу мало меня беспокоит, а вот леопарды кругом так и рыскают.

Не успел Рас подбросить в костер пару здоровенных веток, как Ева уже провалилась в сон. И снова Раса охватило жгучее желание. Смятение чувств, в которое он был ввержен ее рассказами, и скорбь по ушедшим близким довели юношу до изнеможения. Но сейчас смятение оставило его, и тени покойных истончились — он мог вспоминать их без спазм в груди.

Ева, словно уловив его мысли, легко всхрапнув, проснулась. Ее взгляд, быстро прояснившись и став осмысленным, встретился с глазами Раса. Она приподнялась:

— Не надо думать обо мне, Рас. Я не хотела бы убивать тебя.

— Почему бы тебе и не лечь со мной?

— Потому что я недавно потеряла мужа и все еще скорблю о нем. Наша с ним жизнь не была слишком гладкой; какое-то время наш брак вообще находился на грани расторжения. Одна из причин этого — его бесплодие. Он комплексовал; ему казалось, что он не вполне мужчина. Я предлагала взять из приюта и усыновить приемыша — так много вокруг детей-сирот, — но он воспротивился: или у нас будет свой ребенок, или не будет вовсе! А еще… но это уже совсем другая история.

Но даже если бы мне не о ком было горевать сейчас, я все равно не смогла бы лечь с тобой. Я боюсь беременности, боюсь понести ребенка в этой дикости.

И даже это не все. Я просто не люблю тебя.

Рас изумился:

— Разве ты ненавидишь меня?

— Нет.

— Я тоже не любил всех тех горилл и женщин-вонсу, кроме разве Вилиды. Но ложился с ними. Почему же с тобой нельзя? Может, ты вообще не любишь мужчин?

— Ну как объяснить, чтобы ты понял? Ты же совершенное дитя — не в поступках, нет, в некоторых вещах. Напоминаешь мне благородного дикаря Руссо, ну просто очень напоминаешь.

— Руссо?

Снова объяснения; слушая Еву вполуха, Рас прикидывал, как бы половчее на нее взгромоздиться. Пока она спит, можно украсть оружие. И она наверняка об этом знает, но спокойно засыпает. Может, тем самым как бы предлагает отнять у нее оружие?

Насилие. Ева что-то рассказывала о злодеях, жестоко насилующих беспомощных женщин. Для Раса это была еще одна из многих головоломок. Ему никогда и никого еще не приходилось насиловать — даже в голову такое прийти не могло. Хотя, если вдуматься: а так ли это? Когда Рас ночью хватал ошеломленных женщин-вонсу, он ведь пользовался их трепетом перед бледными духами, чтобы добиться своего. Ведь Рас не предполагал отказа — даже мысли такой не допускал — ни по какой иной причине, кроме разве той, что он демон ночи.

— Не понимаю, почему ты не хочешь меня, — сказал Рас. — Прошли недели с тех пор, как ты была с мужчиной, и ты не больна. Может, я урод? Мои родители и подружки-вонсу находили меня привлекательным. И я, в отличие от мужчин-вонсу, не изуродован кремневым ножом между ног, я полноценный мужчина. И характер мой вроде ничего — я умею и шутить, и смеяться, люблю беседовать, умею внимательно слушать. Люблю ласку, люблю саму любовь. Люблю веселье и все земные радости. Пусть ты и не любишь меня, но ты ведь не говоришь, что я тебе омерзителен. Не понимаю…

— Ты обиделся, — вздохнула Ева. — Тебе кажется, что я обижаю тебя. Но ты напрасно обижаешься! Я ведь совсем из иного мира, из общества, которое ты даже вообразить себе не можешь. Не обижайся. Просто поверь мне на слово — без причины я бы не сказала тебе «нет».

— Короткое слово — «нет», а сколько за ним всего… — сказал Рас. — Целый мир.

— Мир, с которым тебе лучше бы и вовсе не иметь дела, — заметила Ева. — К несчастью, он не оставит тебя в покое. Мир с каждым днем становится все теснее, людям в нем не хватает места, и скоро они заполонят эту долину. Сначала придут искать меня с мужем, затем, даже не знаю. Я ненавижу такие мысли. Что им потребуется от тебя, как они с тобой поступят?

Эти ее слова камнем легли на душу Раса. Словно нечто огромное, черное и смертоносное вздыбилось по ту сторону гор. И она говорила при этом так уверенно,

Может, и в самом деле небо — вовсе не купол из голубого камня?

— А сейчас ложись спать и постарайся позабыть обо всем, — сказала Ева.

— И что ты предлагаешь мне делать? — обиженно отозвался Рас. — Дрочить?

Ева произнесла несколько совершенно непонятных слов, по-видимому, на финском. Звучало это как ругательство.

— Меня не заботит, что тебе делать! Но попробуй только тронь меня! А сейчас — спать!

Луна уже поднялась высоко, когда Ева проснулась снова. Обеспокоенная, она приподнялась с пистолетом в руке и воскликнула:

— Что это? Рас! Кто трясет ветку? Рас, проснись — леопард!

Рас не остановился. Почти все его тело было скрыто тенью, и только один яркий луч лунного света падал на него, но падал именно туда, куда Еве лучше бы сейчас вовсе не смотреть. Брызнула серебристая струйка.

— Юмала! — произнесла она с отвращением. И затем, перейдя на английский: — Грязная скотина!

— Лучше уж так, чем мучиться, — ответил Рас с придыханием.

После продолжительного молчания Ева спросила:

— А о ком ты при этом думал?

— О Вилиде, — тяжко выдохнул Рас.

Ева брезгливо фыркнула и сказала:

— И ты еще хотел заниматься со мной любовью! Чтобы я прикидывалась твоей черномазой подстилкой! Ффу-у-у! От тебя разит. Поди к реке, умойся!

— Это возбуждает тебя? — заинтересовался Рас.

— Ты вынудишь меня выстрелить!

— Это возбуждает тебя?

Ответа он не дождался. Смежив веки, Рас незаметно уснул. Утро Ева начала с долгого молчания. С тенями, набрякшими под воспаленными глазами, она едва поворачивалась — точно отлежала бока за ночь. Рас улыбнулся и съехидничал — сказал, что сегодня ей можно дать сто лет от роду. Он ожидал, что Ева огрызнется, может, даже с кулаками набросится — как родители, когда Рас слишком уж досаждал им до завтрака.

Но она только расплакалась. Расу стало совестно; чтобы извиниться, он тронул Еву за плечо — женщина сердито отшатнулась.

Позже, увидев, как Рас орошает могучей струей зеленую стену зарослей, она не выдержала:

— У тебя что, вообще ни капли стыда нет?! Да я просто ненавижу тебя! Ты не человек, ты животное! Меня тошнит от тебя, от твоего поведения, от твоих мыслей, от твоей манеры жрать — просто наизнанку выворачивает! Особенно от поведения за едой! Ты хрюкаешь, чавкаешь, давишься и пускаешь пузыри — точь-в-точь как свинья. Да ты и есть свинья!

И Ева вновь ударилась в слезы.