Филип Фармер - Т. 16. Дейра. Повести и рассказы

Вы следите за ходом мыслей? Он сказал, что это довольно сложный способ размножения и он не обеспечивает высокой степени выживаемости уанерсов. Именно этим, вероятно, и объяснялось медленное распространение паразитов. По его подсчетам выходило, что заражено не более пяти процентов ремохов и что знают о существовании уанерсов, возможно, не более пятнадцати процентов. Пресвитеры пытались держать это в строгом секрете. Их успех объяснялся скорее всего тем, что ремохи крайне редко общались с посторонними, ограничивая их число представителями звездолетов и консулом земного правительства.

Джинас также считал, что если зародыши и гаметы какое-то время находятся вне человеческого тела, то они погибают. Однако по его предположению, во время ритуальных очищений, в которых принимает участие все сообщество, те немногие из зараженных, кого еще не распознали, вероятно, извергают из себя как семя, так и зиготу [6] Клетка, образующаяся в результате слияния двух половых клеток (гамет), из которой развивается новая особь. . Некоторые моменты религиозного возбуждения схожи с сексуальным возбуждением, и вполне возможно, что эти микроскопические существа смогут какое-то время продержаться в теплой воде. Он сказал, что уанерса можно сравнить с вырожденным ракообразным. Более того, на Земле есть нечто подобное ему.

Марк Голерс поднял брови.

— Да, — продолжал капитан, — он сказал, что земной рачок, известный под названием саккулина, близкий родственник усоногому рачку, закрепляется на теле краба карцинус. Саккулина внедряется в кожу, становится неподвижной и пронизывает ткани краба, пока не образуется целая сеть из нитевидных волокон, охватывающая собой все тело хозяина. Укоренившись в нем, рачок кормится за счет краба. И еще: у рачка тоже имеется выводковая сумка, которую он, однако, просовывает через отверстие в желудке краба. Основное различие между земной саккулиной и мелвиллским уанерсом состоит в том, что последний охотится на человеческих существ и имеет более сложное устройство и большую приспособляемость органов.

— А! — произнес Голерс.

— Что?

— Неважно. Просто вы навели меня на мысль. Но продолжайте!

— Джинас сказал, что убежден, что уанерс также разносится во время ритуального купания. Он собирался уведомить земные власти, как только окончательно убедится. Я бы убил его тут же на месте, но, когда услышал, что он хочет взять пробы воды, у меня появилась идея получше.

— И вы вошли в озеро со стороны леса, — перебил его врач, — одетый в скафандр. Вы перевернули лодку, затащили его на глубину — с помощью реактивных двигателей на скафандре — и утопили. То же вы пытались проделать и со мной.

— Я не оправдываюсь, — сказал Эверлейк. — Я делал это ради Ремоха.

Дебби впервые вмешалась в разговор:

— Отец, Пит и я заразились, вероятно, во время ритуала. Примерно спустя неделю после этого я стала чувствовать слабость и мне пришлось есть шоколад. Именно тогда ты стал так грубо обращаться со мной и избегать меня. Именно тогда ты велел мне держаться от Пита подальше.

— Да, дитя, — подтвердил он, впервые ласково обратившись к дочери, чего Голерс никогда от него не слышал. — Я не мог рассказать тебе, в чем дело. Я считал, что сумею уберечь тебя, если сохраню все в тайне. И я не мог приближаться к тебе. Ты ведь теперь понимаешь это, правда?

— Да. Но почему тебе пришлось убить Пита?

— Дебби, мне сказал один из членов экипажа, что он пошел в твою каюту. Зная неизбежное, я бросился к тебе и приказал Клакстону выйти вон. У него на пальце я увидел твое кольцо. Тогда… впрочем, не буду вдаваться в подробности, что могло бы произойти. Я пришел в такой ужас, что это подавило жесточайший контроль уанерса. Потом с вами обоими сделался припадок…

— Почему? — спросил Голерс.

— Потому что уанерс, если слишком долго испытывает чувство неудовлетворенности при крушении своих замыслов, начинает подстегивать нервы. Он теряет свой особый контроль над половыми железами, взбудораживает всю вегетативную систему — да так, что она буквально сходит с ума — и отправляет своего хозяина в припадок.

— Выходит, я ошибался, предполагая, что это была эпилепсия, — заметил Голерс. — Что же вызывает падение сахара в крови и присутствие гормонов надпочечной железы?

Эверлейк с нетерпением ответил:

— Во время сексуального возбуждения своего хозяина уанерс съедает неимоверное количество глюкозы. Она нужна ему как топливо для выработки нервной энергии, чтобы подстегивать хозяина. А также как источник силы, к которому он прибегает всякий раз, когда требуется изгнать гаметы из выводковой сумки. Это, естественно, снижает уровень сахара в крови. Такое снижение, в общем-то, безвредно, так как через несколько минут возбуждение обычно прекращается. Но если хозяева разрушают его замыслы, оставаясь тем не менее в присутствии друг друга, что и произошло, то потребление сахара продолжается. Резкое падение содержания сахара вызывает выработку гормонов корой надпочечников, а потом их мозговым слоем. Но количества поступаемых в кровь гормонов недостаточно, чтобы вызвать адреналиновый шок. Когда хозяин теряет сознание, то же делает и паразит. И пока уанерс не очнется, глюкозу он не потребляет. А если к тому времени сексуальный возбудитель в лице другого хозяина удалился, то уанерс возобновляет свои обычные функции.

Когда с Дебби и Клакстоном случился припадок, до меня дошло, что я наделал. Я нес за это ответственность, потому что не предупредил их, чего ожидать. Однако расслабляться было некогда. Я не доверял ему. Его только что приняли в сообщество ремохов, но по своему мышлению и привязанностям он все еще оставался чужим. У меня были все основания полагать, что он может выложить всю историю властям. И… я не доверял ему и не хотел, чтобы он был с моей дочерью. — Эверлейк сделал паузу и глубоко вздохнул.

Голерс внимательно взглянул на капитана. За его бесстрастными словами угадывался едва сдерживаемый гнев на мертвого человека.

— Зная, что его попытки вновь встретиться с Дебби неизбежны, я решил, что еще одна… смерть… не сделает мои проступки более тяжкими. Поэтому я связал его, усадил в спасательную лодку и выстрелил его в космос. Затем я уведомил Лунную станцию, что у нас на борту больная — моя дочь. Мне пришлось, конечно, сделать вид, будто я понятия не имею, чем вызвано ее состояние.

Голерс посмотрел на Дебби и по выражению ее лица предположил, что в мыслях у нее возник тот же вопрос, что и у него. Он заглянул капитану прямо в его бледно-голубые глаза и спросил:

— А почему на вас тоже не действовал уанерс, когда вы находились рядом с ней до и после припадка?

Эверлейк опустил веки и ответил низким, напряженным голосом, готовым вот-вот прерваться: