Сергей Панченко - Ветер (СИ)

Верещагин ничего не ответил, понимая, что и так здорово нарушил субординацию. Виктор повернулся спиной к матросу и пошел в сторону кладбища техники. Одежда на нем уже высохла наполовину. Она перестала липнуть к телу, касаясь неприятным холодом. Мысли у Терехина вернулись к оптимистичному настрою, и он даже вспомнил какую-то старую мелодию, и стал ее насвистывать.

Поворот скалы резко закончился, открыв взору коническую трещину, сплошь забитую мятым железом, вперемешку с камнями. Картина напоминала развалины города после землетрясения. Как и рассказывал Верещагин, здесь очень часто попадались куски труб. Не иначе, как где-то рядом, прямо по курсу прокладывали трубопровод. Виктор взобрался на кучу. Мятое железо было настолько изувеченным, что определить какой вид техники под ногами было очень сложно.

Терехин, пока не увидел своими глазами, надеялся, что из этой груды можно будет выбрать что-то стоящее, из чего можно будет сделать подобие лодки и вместе доплыть до ближайшего передатчика. К сожалению, ветер превратил железо и камень в прочный монолит, даже разъединив который, ничего стоящего сделать не получиться.

Терехин осторожно добрался до того места, где скалы почти сходились. Здесь воочию можно было убедиться, насколько мощной была стихия, впечатавшая многотонную технику в скалу. В самом углу камней почти не было. Железо копировало рельеф до каждой выемки или наоборот выступа. Несомненно, это место следовало занести на карту. С помощью техники или приспособлений, можно было разобрать этот хлам, и достать из него что-нибудь стоящее.

Куча, как памятник технократичному пути развития человечества пахла резиной, пластиком и нефтепродуктами. Запах этот был слаб, но отвыкший от него человеческий нос, сразу уловил ностальгический аромат. Терехин нашел тот капот, от которого Верещагин оторвал щиток. Нос трактора возвышался над общей кучей. С той стороны, которая смотрела на ветер, на капоте не было живого места. Все было в рваных пробоинах, края которых сильно подернуло ржавчиной. С обратной стороны имелись выходные отверстия, но их было немного, и в целом капот с этой стороны выглядел лучше.

Каждый раз, когда Терехину попадалась техника, он старался не думать о тех, кто был в ней во время катастрофы. Если он начинал, его мысли сразу перескакивали на семью, и он начинал представлять, против своей воли, как могла погибнуть его семья. Иногда его так захлестывало, что он на несколько дней терял покой. Чтобы снова не поддаться нежелательным мыслям Терехин перескочил с кучи на скалу и пошел на противоположный склон.

С вершины он увидел, как на противоположном островке суетятся его товарищи. А прямо перед ним лежал небольшой оазис. То чего наверное не разглядел Верещагин, выбрав, скорее всего, иную точку обзора. Небольшое озерцо Виктор увидел сразу. Образованное в чаше сошедших камней, и закупоренное между сходящимися гранями скалы. Озерцо получилось около двадцати метров в поперечнике. Справа от озера рос небольшой пятачок леса, точнее сказать отрастал.

Поваленные ветром деревья лежали в окружении свежей зеленой поросли. Виктору стало очень тепло на душе от мысли, что этот маленький уголок природы смог противостоять стихии, и теперь пытается, так же, как и сам Терехин выжить в новом мире. Виктор почувствовал свою схожесть с этим местом и направился первым делом туда.

Еще издалека нос уловил запах зелени и леса. В озерце расквакались лягушки, появились мошки. Виктор осторожно ступил на землю, из которой торчали молодые побеги и боясь примять их, аккуратно сел на ствол дерева. Он провел пальцами по слабеньким стебелькам растений, удивляясь, сколько жизни в этих хрупких созданиях природы. Воздух здесь был просто фантастический. От него кружилась голова, и не хотелось ни о чем думать. Даже мошкара, которая вдруг осознала, что вынужденному вегетарианству конец, не могла поколебать приятное состояние эйфории.

Здесь можно было раздобыть и дров, чтобы приготовить лягушек. Терехин решил, что готовить экзотику он не мастак, поэтому занялся приготовлением дров. Он нашел небольшой ствол дерева, выдернул из опутавшей его травы и отнес поближе к озеру. Дерево было немного влажным. Виктор расщепил его острыми камнями на чурбачки и разложил на камни, сушиться.

Вскоре появился Верещагин.

— Ты чего? — Спросил его Терехин, ожидая увидеть Гренца или Гарифулина.

— Устал, товарищ капитан. Виктор вернулся за Русланом.

— Понятно. Жаб готовить умеешь?

— Жаб не пробовал, но устриц на речке варил часто.

— Варить тут не в чем, жарить придется.

— Справлюсь, товарищ капитан.

— Как огонь разведем? — Поинтересовался Терехин.

Вместо ответа матрос откинул полу кителя и показал на пришитый карман.

— И? — Не сразу сообразил капитан.

— Тревожный кармашек. — Верещагин запустил туда пальцы. — Пакетик соли, спички запаянные, таблетка сухого горючего запаянная, две таблетки для обеззараживания воды, тоже запаянные и свисток, для отпугивания акул. — Матрос выложил содержимое тревожного кармашка на камень.

— Круто, Верещагин. Надо будет каждому пришить тревожный кармашек. У тебя все есть, что нам сейчас нужно. А свисток-то зачем?

— Я подумал, что раз океаны выплеснуло на сушу, то могло ведь и акул занести. Я сейчас плыл а сам думал, не дай бог, где акула рядом.

Терехин рассмеялся. При всей практичности матроса, воображение у него работало не так хорошо.

— Это вряд ли, ветер убил все живое, что подхватил из океана, кроме одноклеточных.

— Вы в этом уверены, товарищ капитан? — Верещагин посмотрел на командира, как следователь на подозреваемого.

— Абсолютно.

Влажная древесина давала много дыма, плохо горела и в результате нанизанные на прутики лягушки получились наполовину копчеными. Но все равно, никому даже на ум не пришло покритиковать получившееся блюдо. Мужики обжигались, дули на тушки, но с удовольствием их поглощали, выплевывая на камни мелкие косточки. Наесться от пуза все равно не получилось, но чувство голода отступило.

— Давайте, мужики внимательно обыщем остров, может, найдем что-нибудь, на чем получиться доплыть до передатчика. Если нет, то сделаем запас провизии, для того, кто отправится, и пустим его на круге.

Терхина выслушали, но по осоловелым взглядам товарищей стало ясно, что ночью они тоже плохо спали. Терехин понял, что сейчас не лучшее время на выработку стратегии.

— Идемте, я покажу вам, где можно поспать.

Он отвел их на пятачок. Команда была здорово удивлена оазисом, сохранившимся после катастрофы. Если бы не затуманенный разум, то реакция была бы более бурной. А сейчас все оценили, что можно лечь на траву, которая такая же мягкая, как домашняя постель и уснуть. Что и случилось в последующие пять минут. На несколько часов «оазис» превратился в царство Морфея, наполненное храпами.