Сергей Панченко - Ветер (СИ)

Егор продолжил движение по дороге. Он вдруг осознал, что вода никак не могла попасть сюда, минуя прочие территории. Что теперь сталось с его родными и близкими? Может быть, как-то стихия обошла их стороной или поверху, не принеся серьезных разрушений. В это хотелось верить, а пока, мысли мужчины были заняты своей семьей, запертой в «склепе».

Идти по ровной дороге, это не карабкаться по горам. Егор миновал очередной поворот. Дорога здесь находилась с подветренной стороны и уже не была такой отполированной. Вдоль стен был наметен сугроб из камней и грязи. Вскоре он вышел на площадку перед входом в Черную пещеру.

Сель, сошедший сверху и заблокировавший выход наружу, почти полностью унесло ветром в долину. Почти вся площадка была чиста, только вдоль обтесанной стены собралась груда камней, длиной метров в двадцать и высотой метра в два. Следовало точно определить, где находится вход, чтобы не прилагать больших, чем надо усилий.

Егор вспомнил расположения до начала ветра всех предметов на площадке и деревьев. Нашел оставшиеся от них еле приметные пеньки, выбрал ракурс, с которого, как ему помнилось, он смотрел на них. Примерился и стал разбирать завал. Камни попадались в основном не крупные. Тяжелые камни катились по инерции дальше, туда, где их подбирал ветер и скидывал в пропасть.

Время от времени, Егор применял трос, которым был, обернут вокруг пояса, чтобы снова не размозжить себе пальцы. Он почти не ошибся. Вход в пещеру был немного левее. Через пару часов усилий он дернул за мокрый камень, который выскользнув из рук провалился внутрь. Вход был найден.

Егор взял маленький тайм-аут. Он хотел крикнуть внутрь пещеры, но к горлу подкатил ком, и вместо крика он издал шипение. Пришлось подождать, чтобы успокоиться. Вдруг из глубины пещеры раздался голос Матвея.

— Пап! Пап! Это ты?

Егор подскочил, как ужаленный, просунул голову в отверстие, освобожденное камнем.

— Я это, сынок! Я! Скоро раскопаю проход, иди скажи маме. На свет пока не смотрите, а то ослепнете с непривычки.

— Хорошо, пап, скажу. Как там, на улице?

Егор разволновался, говорить сразу или нет, про масштаб стихии.

— Ты был прав, Матвей. Иди к маме, скажи, что все нормально, и я скоро разберу вход и приду к вам. Не забудь сказать, чтобы берегли глаза.

— Хорошо!

Егор услышал, как зачавкали ноги сына по грязи. С утроенным усердием принялся он раскидывать камни. Тамара не послушалась, и Егор услышал ее плач.

— Тамара, не подходите близко, иначе испортите глаза. — Предупредил Егор.

— Я уже поняла. — Ответила она сквозь слезы. — Как хорошо, что ты добрался живой. Мне в голову чего только не лезло.

— Сейчас я разберу, чтобы немного пролезть.

Егор расчистил проход наполовину. Их машину приплющило к земле так сильно, что до нее он так и не добрался. В пещеру можно было попасть, только сильно пригнувшись. Ему пришлось раскидать камни так, чтобы они снова не завалили проход. Егор забрался внутрь, сделал несколько шагов и увидел Тамару, щурившуюся на свет, за его спиной. Он крепко обнял ее. Тамара прижалась лицом ему в грудь и разрыдалась.

— Не верится, что все позади. — Произнесла она.

Егор не знал, что ей ответить. Он увидел, что в двух шагах стоят Матвей и Катюшка. Они смотрели на родителей. По их щекам светились слезы, отражая дневной свет.

— Все будет хорошо. — Егор поцеловал Тамару. — А сейчас мне хочется пить и есть. Осталось что-нибудь в этом гостеприимном доме?

— Осталось. — Сквозь слезы сказала жена. — Без тебя аппетита ни у кого не было.

Обрадованная возвращению главы семейства, семья с удовольствием ела нехитрый обед. Тамара открыла банку, в которой оказалась килька в томате. Из нее получилась жиденькая уха. После обеда Егора отпустило. Он почувствовал, как ноют все его мышцы. Спина не разгибалась в пояснице и болела. Руки скрючились, и на попытку разогнуть их, отзывались резкой болью.

— Кажется, что сегодня я больше ни на что не гожусь. — Егор понял, что заставить себя работать он уже не сможет. — Я выйду наружу, а вы можете посидеть перед входом. Когда глаза немного привыкнут, передвигайтесь ближе.

— Как там? — Спросила Тамара, дождавшись, когда муж поест.

— Знаешь… — Егор задумался на мгновение, — кажется, наш сын перещеголял нас в умственных способностях. Вся долина залита водой, даже не водой, а грязью. И она соленая.

— То есть.

— То есть ее могло принести ветром откуда угодно, с моря или океана.

— Но это невозможно, до ближайшего моря две тысячи километров. — Тамара все еще считала, что может быть более рациональное объяснение.

— Когда ты увидишь то, что я уже видел, может быть у тебя и отпадут все вопросы.

— Ладно, вы мужики любите все драматизировать. Откопались и это хорошо. Меня, честно говоря, уже начинала мучить клаустрофобия и боязнь темноты. И после того, как ты ушел, я стала слышать крысиный писк. Матвей пару раз разжигал покрышки, чтобы испугать крыс.

— Ну, теперь все позади, глаза привыкнут, и можете спокойно выходить на улицу. Там кстати, когда они привыкнут, не так уж и светло. Ветер поднял пыль до неба, и облака теперь коричневые и плохо пропускают свет.

— Мы все интересное пропустили. — Вставила реплику Катюшка.

— Кать, радуйся, что ты была в пещере, иначе ветер мог унести тебя на другой конец земли. — Объяснил ей брат.

— Как Элли и Тотошку. — Вспомнила она «Волшебника Изумрудного города».

— Ага, типа того.

— Я бы согласилась.

— С такими умными и смелыми детьми нам никакие ураганы не страшны. — Поддержала их разговор Тамара.

— Когда вы выйдете на улицу, то вам покажется, что вас перенесло в другое место на самом деле. — Заинтриговал детей отец.

Егор поднялся, попытался подвигать конечностями, заохал и бросил эту затею.

— Я пойду на улицу, не хочу снова привыкать к свету полдня. Пройдусь по округе, посмотрю, что да как.

Заточение в пещере и в самом деле породило нежелание находится в ней. Стены и темнота давили на подсознание, проявляясь в виде кажущегося недостатка воздуха. На полусогнутых, деревянных ногах Егор пошел к выходу. Сын прицепился с ним.

— Я только до того места, где глазам не будет больно. — Пояснил Матвей.

Егор и не сомневался, что сын так и сделает. Матвей остановился метров за десять до выхода.

— Всё, начну отсюда привыкать. — Сын остановился и притулился на каменный выступ.

— Хорошо, двигайся понемногу, как глазам будет комфортно. У меня ушло часа два на привыкание, а ты молодой, думаю, за час привыкнешь.

Сын согласно махнул головой. Егор пошел дальше. Выбравшись наружу, он щурился на свет еще минут пять. Когда глаза привыкли к свету Егор пошел по дороге. Он решил дойти по ней до тех пор, пока вода не преградит путь, надеясь увидеть там больше, чем с этого места. Ему хотелось верить, что где-то там откроется понимание причин стихии, и они окажутся локальными, произошедшими только в этом месте. При всех фактах, указывающих на глобальность катастрофы, Егор надеялся найти им вполне простое объяснение.