Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

Виктор постепенно успокаивался, приходя в норму. Сознание вновь собиралось воедино, превращалось во что-то подобное обыкновенному человеческому, энергетика тела сходила на нет. Гагарин подскочил к лежавшей на полу Кате, оглядел ее Ауру. Девушка была жива, но опять потеряла много сил и испытала серьезный стресс.

Виктор небольшим усилием заставил ее прийти в сознание, подпитал энергетически и послал ободряющий пси-слоган: луговая трава на опушке леса, парень и девушка, держащиеся за руку, закатывающееся летнее солнце и косяк журавлей на горизонте.

Катя слабо улыбнулась.

— Что… — прошептала она слабым голосом, — нам опять не дали как следует побыть вместе?

У Виктора сжалось сердце. Только сейчас он начинал потихоньку осознавать, кем мог стать, и что в результате этого могло произойти. Он помнил все, что происходило с ним в минуты боя. Помнил все свои чувства, мысли и переживания, и эти чувства были, прямо сказать, далеки от человеческих. Их ни в коем случае нельзя было назвать злыми, эгоистичными, однако и добрыми в общечеловеческом смысле они не были. Самое главное он мог и, видимо, собирался пожертвовать жизнями других, в том числе жизнью своей любимой, ради уничтожения противника, несущего в себе зло большее.

Гагарин робко улыбнулся, как-то натянуто и искусственно прошептал ей в ответ:

— Я надеюсь, что это скоро закончится. Во всяком случае, я попытаюсь приложить к этому все усилия.

Она долго смотрела в его светящиеся прозрачной лазурью глаза, потом притянула его к себе и нежно поцеловала.

— Я верю, ты справишься. У тебя есть предназначение. Сама Вселенная выбрала тебя, поэтому ты должен сражаться и побежать.

Виктор немного обалдел от таких слов, но записал их на счет чрезмерному романтическому настроению девушки.

— Так и будет, — пообещал он Кате, беря ее на руки.

— Опусти, — смущенно заявила она, — здесь же люди.

Виктор с шальными огоньками в глазах нехотя выполнил желание девушки, окинул взглядом спецназовцев, с деловитым интересом разглядывающих колючие черные глыбы.

— Влада, ты в порядке? — позвал он советника, чувствуя, что его секретарь где-то рядом.

— О, наконец-то, вспомнил обо мне, — ехидно заявила Влада. — Ты в курсе, что могло произойти?

— Догадываюсь.

Подошел один из спецназовцев, свернул шлем. На Виктора взглянули внимательные любопытные глаза.

— Вы Гагарин? Аспод Службы Безопасности?

— Не совсем службы, но аспод, да, — ответил Виктор, изучая парня перед ним. Рослый, сильный, интранорм. Не Ратный мастер, но в бою не пропадет.

— Наслышан, — сверкнул белозубой улыбкой парень, протягивая Виктору руку.

Гагарин пожал ее, проверяя крепость интранорма.

— Вы и ваша дама в порядке?

— Более-менее. Вы по тревожному сигналу?

— Ну, разумеется, Вы же сами нас вызывали.

— Я? — изумился Гагарин.

— Да. На пульте оперативного дежурного, отвечающего за Российский сектор вспыхнуло окно тревоги и Вы, представившись по форме, заявили, что в этом музейном комплексе готовится террористическая акция, и что ее исполнители — неизвестная ИВК форма негуманоидной жизни, кажется.

— Хм, — озадачено почесал макушку Виктор, лихорадочно соображая, что происходит, — любопытно.

— Ну, если вам помощь не нужна, то мы, пожалуй, займемся этими морскими ежами. Нам приказано их доставить в целости и сохранности.

— А кем отдан такой приказ? — полюбопытствовал Виктор.

— Не знаю. Откуда-то сверху пришел, мне не докладываются.

— Похоже, у тебя появился двойник, — заметила Влада. — Как думаешь, кто это был?

— Не знаю, — ответил чистую правду Гагарин. — А вот кто отдал им приказ, забрать тела пришельцев, кажется, начинаю понимать. Может быть, если потянуть за эту ниточку удастся выйти и на моего двойника.

Пространство, в котором Он в данный момент находился, невозможно было описать ни одним человеческим языком, термином или понятием. Для того чтобы можно было говорить о чем-то конкретном и более-менее понятном, нужно было сначала получить об этом информацию, обработать ее, осознать, и только потом изображать по средствам универсальных символов или набора значений. Но это место нельзя было понять и почувствовать стандартными способами. Паранормальное зрение, позволявшее регистрировать весь спектр электромагнитного излучения, невероятной остроты слух, улавливающий даже тепловое движение молекул и атомов, гипертрофированная интуиция и дар предвидения, психика, позволявшая регистрировать изменения торсионных полей — все это не способствовало адекватной оценке окружавшего Его пространства.

Мир, где не было ни длины, ни ширины, мир, который имел свойства как нольмерного, так и бесконечномерного пространства, мир без цветов, вкусов и запахов, без энергии и материи без всего привычного человеку. Однако это пространство было так же реально, как галактика, звезда или планета, и Он полностью понимал его, осознавал, чувствовал по средствам непредставимых для людей и паранормов способов все его изменения и, мало того, мог сам производить и корректировать эти изменения в соответствии с той матрицей логики, которая была заложена в нем Абсолютом, самим Творцом.

Он не был существом или разумом в привычном нам понимании, скорее, если пытаться описать Его, то более всего подходило определение разумной надсистемы высшего порядка. И задачи у него тоже были высшими. Несмотря на то, что уровень Его интеллекта, возможностей был непредставимо высок для понимания, на Него тоже были возложены своеобразные ограничения и обязанности, которые Он должен был исполнять. Собственно говоря, именно за этим Он и объявился в этом уголке Универсума, чтобы исполнить волю Творца, наделить свое существование смыслом.

Бесконечномерная Точка (по-другому пространство вокруг Него нельзя было описать) подернулась рябью. Нужно было быть надсистемой многомерной и фрактальной, чтобы перемещаться в этом невозможном, с точки зрения человеческой логики, мире и творить в нем. Он прекрасно «видел» и ощущал границы дозволенного Ему, границу Точки, которую Ему надлежало структурировать. Поскольку времени в привычном понимании в этом месте Универсума не существовало, нельзя было сказать, сколько Ему понадобилось времени на то, чтобы сотворить все, что Он изначально задумал. На это могли уйти с одинаковой вероятностью как тысячелетия, так и мгновения.

Пространство Точки подернулось судорогой, рябью того, что составляло его основу, того, с чем Он привык оперировать. Это пространство было своеобразной тканью Универсума, его границей, простиравшейся в таких невообразимых далях, что даже Ему никогда не удавалось приблизиться к ним или, того больше, выйти за его пределы. Его воля — вот единственный инструмент, который способен был повелевать здесь безраздельно, в соответствии с задуманным. Его совершенный разум должен был проделать огромный объем работы, просчитать мириады мириад связей, тончайших нитей взаимодействий, физических законов и все это сделать, фактически не видя результат творения.