Илья Твиров - Вирус зла (СИ)

— Продолжай, интересно мыслишь.

— Что продолжать, я уже все высказал.

— А мне кажется не все, — возразил ему Громов.

Стрела резко нырнула вниз, золотой каплей уходя в недра огромного лавового озера.

— Не знаю, — продолжил Гагарин, — если поразмыслить над проблемой дальше, то, возможно, мне удастся что-нибудь еще раскопать.

— Не надо дальше. Ты уже упомянул несколько ключевых проблем, которые необходимо развить.

— Ты про чужую Монаду?

— И про нее. А также про глобальный эволюционный принцип. Я точно знаю, что Вирус действует не только в Домене, но и за его пределами, значит — мы с тобой при рождении клетки Фрактала начепушить ну никак не могли.

— То есть Вирус мы не заносили?

— Нет, скорее всего, нет, или же тогда я вообще ничего не понимаю.

— Остается…

— Остается другая Монада, причем действующая согласно принципам Универсума, причем, прошу заметить, не обязательно нашего.

— Почему согласно принципам Универсума?

— Потому что, есть внутренний закон, более высокого уровня, который мы не в состоянии обойти при всем своем желании. Он четко и недвусмысленно дает понять, что кроме своего Домена, вход и деятельность в других подобных местах нам запрещена.

— Значит нужно найти эту монаду-ренегата, и потребовать ее к ответу.

— Ты чем меня слушал? — проворчал Громов.

— В смысле?

— Монады, это не живые существа в привычном для человека понимании. Нельзя к ней подойти, настучать по голове или схватить за всякие разные интересные места и заставить что-то делать. Монады — это полевые структуры, кластеры законов, как физических, так и этических. Это процесс, а ему так просто не растолковать, что он не прав. Если развертка Домена, его последующая эволюция, усложнение и развитие — видимый результат действия такой Творящей Монады, то она сама — видимый результат другого закона, созданного самим Творцом, то есть Универсумом.

— А может быть Вирус посланцем Творца более высокого порядка? — спросил Виктор.

Громов задумался на короткое мгновение, потом ответил:

— Ты имеешь ввиду Большую Вселенную? В принципе, может, но если это так, то он чрезвычайно слаб.

— То есть, как это слаб?

— А вот так. Представляешь себе хоть на чуть-чуть, что такое Большая Вселенная? Если в одном Универсуме мириады Доменов-клеток, то в Ней — мириады Универсумов. Для Большой Вселенной вывести из игры один из Фракталов Пространств такое же плевое дело, как младенцу поковыряться в носу. Материализация воли Творца такого высокого уровня прихлопнет нас как мух, поэтому в то, что Вирус — результат действия Монады, относящейся к Большой Вселенной, мне кажется абсурдным.

— Значит, остается либо наш родной Фрактал, либо какой-то другой.

— Да, именно так.

— Хорошо, допустим это соседний Универсум. Каковы тогда его цели?

Громов холодно усмехнулся.

— Если бы мы это постигли, сами бы стали Творцами такого высокого плана. К сожалению, мне это не ведомо. И, скорее всего, никогда я подобного не узнаю. Не потому что не смогу добыть такого рода информацию, а потому что не смогу ее понять принципиально. Муравей не сможет понять человека, аналогия понятна?

— Более чем, — мрачно произнес Виктор.

Стрела аквидов, любезно предоставленная людям в пользования морскими обитателями, знала свое дело на отлично.

Ни тряски, ни какого-либо еще дискомфорта Виктор не ощущал, лишь плавное гладкое движение в толще раскаленных твердых и жидких пород. Инерционные поглотители Хурлах действовали ничуть не хуже своих человеческих аналогов, что не могло ни радовать. Кроме того, Гагарин, наконец, понял назначения тех необычных по форме крыльев, сходившихся высоко над игловидным телом стрелы. Эти крылья, как-то враз отделились друг от друга, превращаясь в белесую вуаль, очень сильно напоминавшую туман, только более плотный, окутали тело подземохода и превратились для него в своего рода Уник. Серебристая вуаль играла роль защитного слоя, поляризующего вакуум таким образом, что он становился как бы прозрачным, зыбким для окружающей среды со всеми вытекающими из этого последствиями. Раскаленные слои магматических пород не могли причинить пассажирам стрелы и ей самой никакого вреда, и, в случае чего, люди внутри могли продержаться против внешней агрессии средней степени тяжести.

— Они агрессивные? — спросил Гагарин Странника, разглядывая две пятисотметровые ярко-рыжие глобулы полузаствыших валунов, мерно плывущих в толще огненной реки только по одним им изведанным маршрутам.

— Кто? — переспросил Громов, сосредоточенно озираясь по сторонам.

— Ну, эти файрусы.

Громов почесал горло двумя пальцами, потом рывком встал, поднялся из кокон-кресла.

— Они далеки от такого понятия. Я уже говорил, что файрусы — представители негуманоидного типа цивилизации, а посему стандартным набором понятий их не описать.

— Как они выглядят?

Странник усмехнулся.

— Довольно забавно, если описывать, поскольку воображение рисует далеко не то, что есть на самом деле. Представь себе помесь улитки и гусеницы, длинной метров пять и при том раскаленной.

— То есть как раскаленной? — удивился Виктор.

— До красна. Ты думал, в таком аду должны обитать теплокровные, а еще лучше хладнокровные создания?

— Не задумывался над этим.

— И напрасно. Файрусы представляют собой кремниево-органическую структуру, наделенную странным разумом, совершенно ни на что не похожим, хотя я в последнее время все чаще ловлю себя на мысли, что разум этот все же имеет эквивалент.

— И в чем он выражается?

— Мне кажется, что файрусы — настоящие дети земли, со всеми вытекающими из этого последствиями.

— Сдается мне, — задумчиво произнес Гагарин, — что последствия эти для нас не очень радужные.

— Ты прав, — произнес Максим, после небольшой паузы.

К тому времени подземоход Хурлах углубился уже достаточно глубоко в мантию Земли, и теперь вокруг царил самый настоящий расплавленный огненный ад. Океан огня всех цветов и оттенков от ярко-золотого до темно-бордового простирался от горизонта до горизонта, и было совершенно непонятно, как посреди этого библейского чистилища могла вообще возникнуть хоть какая-то жизнь.

— Чем мы им так насолили? — спросил Виктор, имея ввиду все Человечество.

— Конкретно им — ничем, но если брать планету в целом, то…

— Не понимаю.

— Человек по своей сути как был потребителем, так им и остался, только если в древние века все ограничивалось охотой на мамонта, то чем дальше род людской развивался, тем сильнее становилось влияние его экспансии на Землю. Стали вырубаться леса, добываться метал, нефть, газ, уголь. Человек постепенно засорил атмосферу, загрязнил воду в реках, озерах и морях, отравил почву, а когда дело дошло до крупномасштабных конфликтов, появилось атомное оружие, как след от него — радиоактивное заражение, и наша планета окончательно разуверилась в надобности носить на себе такую агрессивную биосферу.