Илья Твиров - Точка невозвращения

От его мрачного юмора генерал скривился:

— Не говори чушь, Миша. Только попробуй мне не вернуться и загубить пацана. Сам понимаешь, если не вы, то никто.

— Так уж? — прищурился тот, кого звали Михаилом.

— Все, — махнул генерал, — на борт. Время не ждет! Берегите себя, и… удачи вам.

— Спасибо, — процедил Михаил, хлопнул своего приятеля-диверсанта по спине и бодро зашагал в трюм военного авиалайнера.

Спустя полчаса «Руслан» с необычным для себя грузом поднялся в хмурое подмосковное небо и взял курс на восток.

— Волнуешься? — спросил Михаил, обращаясь к Григорию.

Парнишка ему понравился даже несмотря на то, что боевой да и физической подготовки не имел. Да, по сравнению с ним самим, суперсолдатом, даже бравый вояка спецназовец считался ребенком, что уж говорить о каком-то пацане. Вот только правильно говорил генерал — если не вы, то никто. Пацан отличался от обычного человека так же, как навороченный «Бугатти Вейрон Суперспорт» от шестой модели «Жигулей», и Кондратьев быстро сообразил, как им вдвоем максимально эффективно объединить свои неординарные способности, дабы выжить и победить.

— Немного, — честно признался Мезенцев, глядя в пол пред собой. Стало холодно, но он этого не замечал.

— Первый раз так всегда. Вскоре привыкнешь.

— У меня не первый, — машинально поправил старшего Григорий.

— То было давно и неправда.

Мезенцев не обратил на эту реплику никакого внимания. В течение всего знакомства с Михаилом Кондратьевым, он пытался прочитать суперсолдата, залезть к нему в голову, прочесть память, подчинить своей воле и… ничего не мог сделать. Ни одна попытка не увенчалась успехом, что раздражало Мезенцева несказанно. Нет, Михаил врагом, естественно, не был, но он показал Григорию, что его дар далеко не абсолютен, и это неожиданно больно било.

— Слушай, — решил, наконец, расставить все точки над «и» Мезенцев, — я никак не могу взять в толк, как тебе удается…

— Не знаю, — перебил его своим ответом Кондратьев.

— То есть как? — опешил Мезенцев.

— А вот так. Не знаю.

Все это время после той встречи на даче у генерала Михаил рассказывал Григорию о себе, причем обо всем, стараясь ничего не утаить из своей выдающейся биографии. В ответ Мезенцев был честен с ним, и вскоре эти двое странных людей знали друг о друге если и не все, то многое. Доверие в группе должно было быть абсолютным, иначе из-за недомолвок и недосказок в ходе операции могли возникнуть лишние проблемы. В том, что проблем избежать не удастся, кажется, никто не сомневался.

— Знаешь, — начал размышлять вслух Мезенцев, — сколько пользуюсь своими способностями, столько узнаю нового, как о себе, так и о людях. Пока мне удалось выявить три типа людей.

— Каких же?

— Ну, первый тип — самый распространенный. Туда я включил тех, кто легко поддается гипнозу и прочим паранормальным фокусам. Когда мне довелось обезвреживать террористку, я встретился со вторым типом людей. Этих, как я понял, уже кто-то сумел обработать, и мне пришлось изобретать велосипед.

— В смысле?

— Мне пришлось по ходу дела придумывает, как ее обезвредить. Стандартные методы, которые проходили со всеми, с ней не получались. Во всем была виновата сторонняя программа, которую можно было либо сломать, либо обойти.

Кондратьев хмыкнул:

— Я, надо понимать, третий тип?

— Угу, — буркнул Мезенцев. — Что мне надо будет делать, если я встречу подобных тебе?

— Молиться, — угрожающе оскалился Михаил.

Видя недоумение на лице товарища, он заржал.

— Не боись, прорвемся. Если такие как я заявятся, твое дело найти самую глубокую яму и сидеть в ней до тех пор, пока я не скажу.

— А таких как ты много?

— Не знаю, — пожал плечами Кондратьев. На его лицо легла тень грусти. — Могло быть достаточно, а так, похоже, могут появиться с пяток недоучек, однако я не думаю, что они замешаны в этом деле.

— Спасибо, успокоил, — закивал Мезенцев, закрывая глаза.

Перед газами встала недавняя сцена демонстрации некоторых особых возможностей его нового друга. Григорий, узнав, с кем ему предстоит исследовать сибирскую тайгу и выявлять на ее просторах непонятную угрозу мирному существованию российских граждан, попросил Кондратьева показать пару фокусов, на что Михаил тут же согласился. Сначала суперсолдат простейшим ударом ноги (мидлкиком по терминологии кикбокса) срубил крепенькую такую березку с диаметром ствола в пятнадцать сантиметров, а потом выхватил полностью снаряженный ГШ-18 и с пятидесяти метров начертил аккуратный круг на пулевой мишени, правда, неподвижной. После подобного трюкачества Мезенцев уверовал в товарища, и предстоящее ему мутное дело приобрело некую прозрачность.

— Слушай, — вновь обратился к командиру их маленького, но очень боеспособно отряда Григорий, — я так и не понял, а каков вообще план?

— Что ты не понял конкретно? План велик, состоит из многих частей. Что ты не понял?

— Ну, вот, например, не понял, зачем нужно было ради нас поднимать в небо этого монстра. Больше нет авиатранспортных средств, способных домчать наши тела из-под Москвы в точку назначении?

— Есть, почему же, но по мнение генерала подобный трюк отвлечет ненужные глаз. Только не спрашивай, кто они, наши недруги, сам ничего о них не знаю.

Мезенцев помолчал немного, после чего задал еще один вопрос:

— И как эта металлическая корова с крыльями поможет нам запудрить кому-то мозги?

— Очень просто. Весь фокус в том, что сейчас «Руслан» никакой миссии не выполняет, зато потом…

— Как это не выполняет? А мы? Нас же он несет над тайгой, несет диверсантов…

— И кто об этом знает? Пилоты? Они все наши, ну, я имел ввиду, что они находятся в подчинении генерала. Сам генерал знает? Он мозг операции, ему положено знать. Кто еще?

— Обслуга аэродрома.

— Тоже в подчинении Петра Григорьевича.

— И все равно не понятно.

— Это оттого, что ты недослушал. Учись добывать информацию вопросами лишь в том случае, когда по-другому уже не получается. Усек?

Мезенцев кивнул.

— Молодец, понятливый. Так вот, вся фишка в том, что кроме узкого круга своих, никто не знает, что мы сейчас на борту этого самолета. По всем документам он летит на один военный аэродром, расположенный в пятистах километрах юго-восточней нашей заимки для принятия на свой борт военного груза. «Руслан» приземлится, в него загрузят груз, дозаправят и отправят в Москву, вот и все.

— А мы?

— А мы с тобой произведем десантирование в ста километрах западнее искомого охотничьего угодья.

— В скольких километрах? — опешил Мезенцев.

— В ста, — терпеливо повторил Кондратьев. — Тебя что-то смущает?

— Смущает?! Да меня все смущает. Начиная с того, что у меня совершенно нет парашютно-десантной подготовки, ну, совсем никакой, и заканчивая тем, что я понятия не имею, как мы будем преодолевать сто километров по таежному лесу.