Илья Твиров - Точка невозвращения

— Как тебе название, объект «Алтарь»? — поинтересовался Кондратьев. — Ничего не напоминает.

— Нет, — замотал головой Мезенцев. — А должно?

— Должно, ведь это ты у нас автор теории мистицизма и дьявольских заговоров. А тут аж целый «Алтарь». Может, там жертвы приносили?

Григория от слов Михаила мороз продрал по коже. Напарник не шутил, говорил вполне серьезно, неужели и правда опасается демонов?

— А объект «Зеро» тогда зачем?

Михаил скорчил умное лицо.

— Вообще зеро — это ноль. Ноль — это математическое начало, своеобразная точка, откуда рождается все. Ноль — это сингулярность. Возможно «Зеро» и то, что скрывается под этим названием, — ключ к истине, к пониманию всего здесь произошедшего.

— Если придерживаться теории мистицизма, то «Алтарь» — это нечто, где принимают жертвы, а «Зеро» — врата?

— Возможно.

— Стойте, — перебила парней Марина, — мистицизм никуда от вас не убежит. Скажите мне, пожалуйста, зачем им лаборатории по прикладной генетике, полевой физике, астрофизике, астробиологии? Для чего под землей кому-то понадобилось создавать центр изучения аномальных материалов и, самое главное, отдел ксеноархеологии? Это еще что за наука такая?

Только теперь Мезенцев обратил внимания на эти странные названия. До сих пор ему глаза застилали лишь два объекта со странными названиями. И в самом деле, как в его теорию встраивались астробиологи и ксеноархеологи?

— Ксеноархеология — это наука, занимающаяся поиском и исследованием объектов деятельности инопланетных цивилизаций, — голосом заштатной училки отрапортовал Кондратьев. — Я, конечно, не претендую на точное определение этого слова, но смысл понял. Короче, если банального археолога, всю жизнь раскапывавшего курганы в степях, запулить на Марс и заставить его делать там то же самое, он получит приставку «ксено», поняла?

— Конечно, не дура, — отрезала Иванцова. — Но дьявол-то тут причем?

И, правда, причем?

Мезенцев попытался отстоять свою версию, для чего пришлось извращаться и прилаживать к ней лихие научные понятия. Получившемуся позавидовал бы и сам Франкенштейн с его чудовищем. Но Григорий не собирался сдаваться.

— Мы все привыкли считать, что библейские ад и рай — это некое пространство, научно выражаясь, отгороженное от нашего мира неким барьером. В одном живут ангелы и праведники, в другом демоны и грешники. Но мало кто задумывался, где же эти пространстви находятся. Что если и рай, и ад — это банальные планеты? Тогда подобное объясняло бы и ксеноархеологию, и астробиологию, и прочее.

— Демоны на летающих тарелках? — прыснула Марина. — Свежо, конечно, но с трудом верится.

— Почему?

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Ты притянул за уши несовместимые понятия. С трудом верится в то, что ангелы и демоны обитают где-нибудь на Юпитере.

— А я не говорил про Юпитер. Вселенная — огромна. Мало ли какую экзотику возможно отыскать на ее просторах?

— В том числе и планету, пышущую огнем, где черти поджаривают души грешников на кострах? — усмехнулась девушка. — Чушь. Я в это не верю.

— Истязания грешных душ — это возможная аллегория, — неуверенно произнес Мезенцев. Он и сам чувствовал, что в их споре выглядел неубедительно.

Марина хотела было еще что-то сказать, но их прервал Кондратьев.

— Ладно, хватит спорить. Сейчас пойдем и проверим, кто здесь прав и кто тут обитает. В любом случае, с него стоит спросить по полной за устроенный в тайге бардак. Надо будет, будем демонов мочить, станется — и инопланетян завалим, мне все равно.

Ребятам ничего не осталось, как только согласиться. Скоро, очень скоро они обо всем узнают.

Им вновь пришлось воспользоваться лифтовой шахтой, теперь уже, чтобы выбраться из жилого комплекса. Оказалось, что лифты вели не на отдельные этажи, а в отдельные сектора этого огромного подземного комплекса, которые располагались на разной глубине. Как выяснилось чуть позже, лабораторный сектор залегал глубже жилого.

Однако уйти без приключений не удалось. Едва ребята покинули жилой модуль начальника охраны, на них попытались напасть. Лишь благодаря обострившемуся чутью Михаила, его реакции и предупреждению, сделанному Григорием в последний момент, удалось встретить противника во все оружия. Но даже в этом случае легкого боя не получилось. Во-первых, враг имел численное превосходство, во-вторых, нападавшие перемещались куда резвее любого человека. Их реакция, пожалуй, уступала лишь реакции Кондратьева, но Григория и Марину по этому показателю они превосходили. Кроме всего прочего, странные люди, выглядящие как завсегдатаи дурдома, отличались потрясающей живучестью, и могли выдержать половину обоймы в туловище из ГШ или «Гюрзы». В этом Мезенцев убедился на собственном опыте, когда думал, что подкараулил одного такого противника, спрятавшись за дверью технического помещения. Когда ее решили проверить, он открыл огонь из пистолета практически в упор, но сумел убить противника, лишь выстрелив тому в голову одиннадцатой по счету пулей. Рассмотрев тело, он убедился, что все десять пуль, выпущенные им в с расстояния в пару метров, не пропали даром, и это настораживало. Да и ауры этих созданий (язык не поворачивался назвать их людьми) выглядели очень странно, были слабозаметны, плыли, постоянно ускользая из его пристального взора.

Как всегда больше всего целей, хоть и не без наводок Григория, настрелял Кондратьев. Довольный собой, суперсолдат принялся изучать изуродованные автоматными очередями тела, но к своему удивлению ни к какому практическому выводу не пришел. Скрюченные пальцы, очень тонкие, сухие, больше напоминающие когти, сухие же лица, словно маски, жилистые руки, ноги, глаза без зрачков, совершенно мутные и чудовищная, фантастическая живучесть существ — было над чем поразмыслить, но на досуге. Сейчас у группы не имелось достаточного количества времени. Нужно было действовать и думать на ходу.

Забрав у одного из нападавших пистолет, который тот, судя по всему, экспроприировал у того самого мертвого охранника в лифте, они поспешили покинуть недружелюбный жилой комплекс. Позади остались девять изуродованных непонятной силой существ, некогда бывших людьми. Сейчас их превратили в не знавших жалости убийц, хищников, чьи инстинкты оказались заточены лишь под одну единственную цель. Может быть, Мезенцев со своим мистическим бредом был не так и далек от истины?

Ползти вверх по пожарной лестнице в огромной лифтовой шахте то еще занятие. Если кто не в курсе, подниматься всегда тяжелее, чем спускаться, а уж когда у тебя за плечам недавний бой не пойми с кем, где тебя могли раз пять убить, то сея задача и вовсе становится проблематичной. Но они выбрались. Все. В полном составе. Марина повалилась на пол, закрыла глаза, тяжело дыша. Мезенцев выглядел не лучше. Он прислонился спиной к стене, постаравшись унять дыхание и готовое вот-вот выскочить из груди сердце. Кондратьев по обыкновению выглядел собранным и без тени усталости, хотя внизу он набегал куда больше них двоих вместе взятых. И чем в свое время его кормили?