Евгений Войскунский - Только один миг (сборник)

…Люди вышли к звездам, и здесь, на пути к дальним мирам, мы столкнулись с барьером, который не смогли преодолеть. В Галактике сотни миллиардов звезд, далеких и близких. Сколько же нужно лет, чтобы обследовать все системы, если мы не можем посылать ежегодно больше одной экспедиции? Даже очень высокому разуму такая задача не под силу. Но цивилизация, создавшая Двойную Спираль, решила задачу исследования всех звезд Галактики радикальным способом. Она создала всего один Корабль, но он был равнозначен миллиардам кораблей, потому что обладал способностью делиться, создавать себе подобные Двойные Спирали.

Единственный экземпляр размножающегося корабля-автомата отправился к ближайшей звезде. Он исследовал ее планетную систему, а затем внедрился в звездную хромосферу и синтезировал из ее вещества два своих аналога. Теперь три Двойные Спирали питались звездной энергией. Потом сработал механизм своеобразной наследственной памяти, и две новые Спирали ушли в полет. Энергию им передавал с помощью лазерных систем оставшийся в недрах звезды Корабль. Достигнув новых звезд, Двойные Спирали повторили всю стадию размножения, к вот уже четыре корабля готовы к старту.

Процесс развивается лавинообразно, подобно цепной реакции, и уже через тридцать семь ступеней деления количество Двойных Спиралей достигнет ста миллиардов! На исследование всей Галактики уйдет минимально возможный срок — восемьдесят тысяч лет. Столько времени нужно свету, чтобы достигнуть противоположного края Галактики и вернуться обратно.

Все накопленные сведения каждый Корабль при помощи геонов пересылает на родную планету. Информация польется все усиливающимся потоком, и цивилизация, по мере развития методов переработки информации, сможет

безболезненно усваивать огромные знания. И для этого нужен только один старт!

Преимущества такого способа исследования Галактики самоочевидны. Во-первых, зонды используют энергию и вещество звезд, так что цивилизация, пославшая в полет одну Двойную Спираль, сохраняет свой энергетический баланс. Во-вторых, способ этот очень демократичен: знания станут доступны любой цивилизации, перехватившей геон или перезаписавшей его информацию. Наконец, зонды могут самосовершенствоваться! Где-то на десятой ступени деления, когда Кораблей будет уже несколько тысяч, конструкция новой Спирали окажется гораздо совершеннее конструкции ее далекого предка. Эволюция в галактических масштабах.

Наконец, все звезды Галактики будут исследованы. Тогда очередная Спираль отправится к другой Галактике, чтобы положить там начало тому же процессу.

Предстоит большой труд — расшифровать всю полезную «память предков» Двойной Спирали, плавающей сейчас в Солнце. Мы узнаем, кто они. Мы сможем построить новый Корабль и начать новый цикл…

…И тогда, Станислав, я представил себе удивление Лаврова, космонавта, которому через год предстояло лететь к Денебу. Два года подготовки — а теперь полет наверняка отменят… Проблемы возвращенцев больше нет. Лавров не пойдет к звездам. Пойдут автоматы — Двойные Спирали. Человечество получит неисчерпаемые сведения о Вселенной.

У меня сейчас какое-то двойственное чувство, Станислав. Я помню Капеллу, помню ее багровую усмешку, ее планеты которые я видел в телескоп. Я помню, и помнят мои глаза, которые видели это, и руки, которые трогали каменистую поверхность планетоида, открытого мной на подлете к Капелле, и помнит мое тело, избитое ускорениями. Есть такое качество у людей. Увидеть — самим. Услышать — самим. Пощупать — самим. А теперь полеты будут лишь к самым интересным целям. Например, комплексное освоение Сириуса. Не герои-одиночки, а народ, люди пойдут к звездам, заселят дальние планеты. И мы с тобой можем быть в этом отряде.

Но, по-моему, Станислав, для нас главное в другом. Наш век еще не сказал последнего слова. Всегда какая-то часть идей остается для потомков. Это — как Двойные Спирали, запущенные в будущее. Это цепная реакция, в которой трудно предвидеть, какую лавину открытий даст первый нейтрон — первое сказанное слово, первая овеществленная мысль.

Люди нашего века искали и не всегда находили, но свой поиск они завещали нам, возвратившимся со звезд.

«Фурык» — непереводимое выражение в йамарском языке означающее состояние между жизнью и смертью…

Охотник Ыр бежал вверх по склону горы, оставляя большие следы на влажной глине. Ужас, охвативший его в первое мгновение, прошел, и теперь на его физиономии застыло выражение покорности перед ожидающей его гибелью. Добежав до пещеры, скрытой почти на самой вершине горы, он со страхом оглянулся, потом упал ниц и, распластавшись на брюхе, вполз в черную дыру, не поднимая головы.

Охотника объяла темнота и сырость. Только после десяти вдохов и выдохов он стал различать красные всполохи от тлеющих в углу пещеры головешек, поддерживающих жизнь Бога Молний. Всполохи прыгали по неровному полу, по стенам и своим блуждающим светом иногда освещали кучу палок, которые племя приносило для Бога Молний снизу, из долины. (Если бы не эти палки, ни один йамар не спустился бы ниже границы трав и камней, чтобы не привлечь внимания проклятых урмов). Виднелся в темноте и жертвенный камень, обмазанный жиром и кровью трехлапых клифонов.

Охотник Ыр поднял голову. Рядом с камнем сидел вождь племени йамаров, настоящего имени которого никто не знал и которого все звали просто Хн, что означало «Великий».

Хн поднял поросшую густыми волосами ногу. Охотник проворно опустил голову. Вождь поставил босую, коричневую от глины пятку на затылок Ыра.

— Говори! — коротко приказал вождь.

— Я виноват, Хн! Я заслужил смерть! Казни меня, Великий!

Ыр положил голову на дурно пахнущий жертвенный камень. Вождь снял пятку с его затылка.

— Говори, охотник. Я казню тебя, — милостиво объявил он.

— Я виноват, Хн! Мои следы увидели урмы. Один из них пошел по ним. Казни меня!

Великий весь подался вперед и ткнул ногой в лицо Ыру:

— Ах ты, ткалий помет!

— Я виноват, Хн! — гнусавил охотник. — Казни меня, но спаси племя…

— Где урм? — грозно спросил вождь.

— Он еще внизу, под горой, я бежал быстрее хитора, чтобы уйти от проклятого урма, но у него очень зоркий глаз. У него один глаз. Он светится красным…

— Ты врешь, охотник! Это не урм. У каждого урма два глаза. И глаза урмов не светятся красным, — успокаиваясь, откинулся Великий назад на клифоньи шкуры.

— У него действительно один глаз. Он горит, словно головешка в, темноте. Но это очень зоркий глаз. Он находил мои следы даже на твердом камне. Спасай племя, Хн!