Грег Иган - Лестница Шильда, роман

― Что макроскопическая симметрия соответствует SO(2.2), а калибровочная группа — Е7.

Он показал на экран.

― Ничего в полном смысле нового для нас, однако точная природа лагранжиана поистине уникальна. — Чикайя засмеялся. — Послушай-ка, я и вправду этим blase . [80]

― Повидал одну вселенную — считай, повидал их все. — Расма придвинулась к экрану, чтобы внимательней изучить диаграммы симметрии, построенные на основе промежуточных результатов и теперь намеченные к дальнейшей проверке Левой Рукой.

Она глянула на таймер.

― Тринадцать минут? Ну ты даешь, это почти рекорд. Ты полагаешь…

Чикайя метнул на нее быстрый взгляд, и она рассмеялась.

― Только не говори, что я подтасовала результаты.

― Это уж вряд ли. Мне просто удалось взрастить в себе похвальное равнодушие к идее, что выборка динамик одна за другой в надежде, что одна из их разновидностей вдруг окажется стабильна, принесет сколько-нибудь плодотворные результаты. Скорее всего, ничего не выйдет.

― Думаешь, не выйдет? — Расма поджала губки. — Ну ладно. Нет смысла просто сетовать на судьбу, разве не так? Что ты намерен со всем этим делать?

Чикайя ответил жестом, выражающим полнейшее бессилие. Она недовольно глянула на него.

― Ты устал от всего? Тебе так лень?

Обычная подначка, но в каждой шутке есть доля шутки, и реплика его зацепила. Расма имела право так говорить: она пробыла на «Риндлере» всего на шесть месяцев дольше Чикайи, а уже успела приложить руку к нескольким значительным проектам. Она помогала разрабатывать спектрометр, утраченный вместе с графопостроителем. Она же потрудилась над дальнейшим совершенствованием модели, лежавшей в основе механизмов Левой и Правой Рук. Сперва замену Перу предполагалось создать в единственном экземпляре, но когда попытки согласовать протоколы его использования каждой из фракций провалились в седьмой раз, даже у тех исследователей, кто был до конца верен экуменическим идеям, лопнуло терпение, и они дали согласие продублировать разработку.

Чикайя вытянул руки.

― Я, пожалуй, достаточно на сегодня насмотрелся на все это. Не желаешь меня сменить?

― Да, конечно, — она улыбнулась и, подумав, добавила: — Но я сегодня рано… Боюсь, ты толком и отдохнуть не успеешь.

Разрушение Пера положило конец сотрудничеству фракций, и эксперименты в развитие идей опыта Бранко были надолго отложены в дальний ящик. Но вот обе Руки поместили в нужные точки, и когда они приступили к сбору данных, все на борту «Риндлера» с головой ушли в их обработку. Синяя Комната- туда шел поток данных с Левой Руки с тех пор, как прямые путешествия к Барьеру были сочтены опасными и непрактичными- месяцы напролет была двадцать четыре часа в сутки набита исследователями, и ни для кого не осталось тайной, что Защитники трудятся в том же темпе.

Экспериментальная техника, предложенная Бранко, подтвердила первоначальное предположение Софуса: нововакуум не подчинялся ни одному точному аналогу или расширению правил Сарумпета. Оказалось возможным установить корреляцию между макроскопическим участком подбарьерной области и компонентами общего вектора состояния Той Стороны, которые все-таки подчинялись специфическим правилам, однако каждый новый прогон эксперимента приносил иные наборы правил. Все тщательно обоснованные Сарумиетом предположения относи тельно узловых моделей квантового графа, обретающих бытие в виде элементарных частиц, пришлось не без горечи объявить устаревшими и ограниченными. Более общая картина состояла в том, что обычный вакуум, господствовавший по эту сторону Барьера, находился в корреляции с последовательностями графов, чье поведение отвечало вышеуказанным закономерностям — и тем скрывало принадлежность их к суперпозиции безграничного числа иных возможностей. Квантовые тонкости, способные в принципе вывести на чистую воду всю суперпозицию как целое, прятались среди колоссального массива себе подобных деталей, которые надлежало тщательно прослеживать и распутывать, чтобы требуемые переменные оказались наблюдаемы.

Что до квантовой природы Той Стороны, то она была не столь надежно замаскирована, однако от этого картина не становилась менее обескураживающей. Искать верную интерпретацию новых экспериментов было все равно что смотреть из окна машины на бесконечный парад экзотических существ на улице — они на миг застывали перед стеклом, привлеченные исходившим изнутри светом, заинтересованные или рассерженные, но неизменно ускользали прочь уже в следующее мгновение, чтобы никогда больше не вернуться.

На первых порах каждая новая порция закономерностей удостаивалась четверти часа славы, но поскольку ни одна из них не удерживалась в корреляции с подбарьерной областью на более долгий срок, новизна каждой следующей заранее тускнела. Восхищение от неистощимости рога изобилия постепенно сменилось глухим раздражением. Эксперименты продолжались, но теперь стало проблемой обеспечить даже символическое присутствие на часах хотя бы одного наделенного разумом наблюдателя. Чикайя подозревал, что и за такое надо их поблагодарить: на теоретиков свалилось столько данных, что у них круглосуточно отыскивались дела поважней, чем сидеть и смотреть, как прибывают новые результаты. Неделю или две он провел в надежде, что за пассивное наблюдение будет вознагражден достаточно ценным открытием, но теперь она казалась ему столь же безумной, как любая попытка усмотреть закономерность в произвольно взятом наборе рандомизированных квантовых данных.

― О, пошло! — воскликнула Расма, будто имелись основания ожидать противного. Участок Барьера, который они «пришпилили» к последнему набору результатов, только что возвратился в привычное состояние стены нерушимого бесструктурного блеска. — А что может случиться, как ты думаешь, если мы начертим на границе устройство, способное функционировать по законам динамики Той Стороны, и только потом разорвем корреляцию?

Чикайя сказал:

― А даже если оно и продолжит работу, что нам это даст? Мы все равно не сможем зарегистрировать один и тот же закон динамики дважды.

― А если начертить там само Перо?

― Ха-ха! Ты предлагаешь скопировать Эшера? [81]

― Ага. — Расма подняла лицо, внезапно озарившееся вспышкой вдохновения. — Ту самую картину, где Левая Рука рисует Правую и наоборот. Разве нельзя ее воспроизвести?

― Ты серьезно? Ты полагаешь, в наших силах забросить через Барьер машину, которая бы посылала нам сигналы с Той Стороны?

Расма помедлила с ответом.

― Я не знаю точно. На что похож Барьер с Той Стороны? Всегда ли он выглядит так, как если бы за ним и вправду развертывалась наша физика? Или более симметрично? Может, кто-то на Той Стороне точно так же пытается поймать отблески забарьерного мира, столь же многоликие и преходящие, как те, что выпадает лицезреть нам?