Фредерик Пол - Остановка на Медленном Году (сборник)

Только ведь жена могла быть и матерью.

Уже не в первый раз Верла заронила в сознание Мурры неприятные мысли. И все же, подобные виды на будущее были не для нее: долгие месяцы беременности с отвисшим животом, когда напрочь исчезает всякое изящество движений. А потом боль при родах. И боль в будущем, если ребенок умрет…

Мурра поежилась. Самое плохое заключалось в том, что время на ее биологических часах уже помчалось вскачь. Для того, чтобы иметь детей, был хорош второй год, если вы заранее подумали об этом. К несчастью, второй год Мурры уже давно был в прошлом.

Вот только хотела ли она иметь детей? Крикливых, переворачивающих все вверх дном? Разве не лучше были дети ее ума? Например, ее стихотворения, поэмы; разве не были они такими же ценными как обычные дети?

Но и в этом смысле время для Мурры тоже начало спешить. Если кто собирался стать поэтом — настоящим поэтом, чьи произведения с радостью принимаются различными людьми, а не только мужем самого поэта — уже пора было стать им, разве не так?

Мурра повернулась и удивилась. Бланди уже был рядом с нею, держа детей за руки. Улыбаясь во весь рот, он спросил:

— Уже пора кушать? Надеюсь, Верла взяла для детей сухие носки.

— Естественно, — заметила Мурра, ожидая, когда ее муж отпустит мальчишек и подаст ей руку, чтобы помочь спуститься по скользкому льду назад, туда, где Магрит уже положил мясо на гриль, а старый Вориан задумчиво глядел на пейзаж — возможно, следующую весну он уже и не увидит. Сосредоточившись на спуске, Мурра совершенно позабыла о малышах сзади, пока не услыхала, как кричит сестра, окликая младшего по имени.

Они с Бланди повернулись. Маленький Порли растянулся на льду, а его брат отчаянно тянул его.

— Он только поскользнулся, — хныкал Петтернель, — он не хотел падать.

Все взрослые устремились по склону, Верла впереди, Мегрит сразу же за ней — мгновенно превратившись из повара в доктора. Пока Мурра добралась до них, все уже скучились возле детей. Мегрит положил голову малыша себе на колени, отворачивая пальцем веко, чтобы осмотреть его глаз. Верла плакала, а Бланди корил сам себя.

Тут Порли открыл и второй глаз и, пытаясь встать, завопил как резаный.

Мегрит засмеялся.

— С ним все в порядке, Верла. Он всего лишь упал; подумаешь, земля ушла из под ног. Правда, теперь у него вся одежда мокрая… Ой, вы что, не слышите запах? Если я немедленно не спущусь, мясо превратится в уголь!

С мясом все обошлось, а еще был салат, и Вориан открыл бутылку вина, превознося его достоинства. Так что пикник, несмотря ни на что, удался на славу, хотя Верлу до сих пор трясло.

Когда все уже поели, Мурра подсела к мужу. Снизив голос, она сказала:

— Бланди, ты знаешь, у Винкора появилась идея, которую он желает с тобой обговорить. «Летняя жена». Новый сериал на жаркое время. Что ты об этом думаешь?

Бланди стиснул губы, потом пожал плечами. Но и не сказал «нет».

— Ясное дело, — продолжила Мурра, — что у нас и не может быть прежнего состава; правда, если ты считаешь, что есть смысл этим заняться. Но может я в чем-то помогу, например, поработаю с ролью жены…

Она ожидала, что он ответит.

— Но без тебя я ничем подобным заниматься не собираюсь, ты же понимаешь.

И только когда Бланди ничего не ответил, до Мурры дошло, что весь этот день пошел насмарку.

Мерси МакДональд терпеть не могла, если что-то делалось плохо, но уж если хорошо, то она могла довериться даже выборному капитану Гансу Хореджеру. Понятное дело, как человек он был и оставался подонком, и тут уже ничто не могло изменить ее мнения. Тем не менее, она признавала в нем первоклассного космопилота. Он наилучшим образом провел «Нордвик» на орбиту вокруг планеты Долгий Год. На корабле даже пушинка не дрогнула. Легкий толчок, потом еще один — еще легче — и они уже были на месте.

Эта часть их долгого путешествия тянулась дольше всего. Мерси МакДональд провела ее в постели, пытаясь поспать. Только это ей не удалось. Слишком уж много было мыслей и воспоминаний; потом внезапно пришли какие-то мрачные предчувствия, они-то и не давали ей заснуть. Все эти новые мысли касались решения, которое ей предстояло принять (уходить с корабля или оставаться?), размышлений о той пустыне, в которую превратилась ее жизнь (скука, перемежаемая вспышками гнева на — самый частый пример — Ганса Хореджера), и более всего, ее беспокоило то, какие люди будут на планете Долгий Год. Будут ли они настроены к ней дружелюбно? Признают ли своей? Будут ли они, по крайней мере, вежливы с ней?

Кроме того, кое-что о них она уже знала, и это тоже не давало успокоиться. Взять, к примеру, их уголовный кодекс. Что это за люди, опасающиеся нарушать закон только лишь под страхом немедленной смерти? Что это могут быть за люди, если они добровольно отрезали себя от всяческих связей — да, требующих огромных затрат энергии и труда, но все-таки возможных — со всей остальной частью галактики?

И что это за люди, способные жить в том, что сами называют своей окружающей средой? (Кстати, а сможет ли она сама жить там как одна из них?)

Самый последний, самый легкий толчок — и они прибыли.

Это был критический миг, миг размышления, миг перехода. Только времени на размышления уже не было. А был пандемониум, все свалилось на них одновременно. Как только «Нордвик» очутился в относительном покое, на нем все уже не весило ни грамма, и члены экипажа тут же разбрелись по кораблю, охотясь за летающими пишущими ручками, тарелками, книгами, ключами выискивая и пряча тысячи маленьких вещиц, которые каждый и желал бы ухватить, да не мог. Естественно, что все знали, что такое нулевая гравитация, но за многие годы полета о ней как-то позабыли. Мерси МакДональд, к примеру, забыла закрыть крышкой банку с конфетами, которые сосала для профилактики расстройства желудка при невесомости. Содержимое банки вылетело за Мерси из двери ее каюты и тянулось за ней почти через весь коридор. Ярко окрашенные маленькие сахарные шарики, если их не поймать, могли наделать невесть что с насосами или осветительным оборудованием.

Так что в самый ответственный момент планету, куда они прилетели, Мерси смогла увидать лишь краем глаза.

Правда, и смотреть особо было не на что. Планета Долгий Год выглядела как и всякая другая обитаемая планета во Вселенной — довольно-таки естественно. Голубое небо, белые облака, пятна суши, ярко-синие моря — все здесь было похоже на все остальные виденные ими ранее планеты, где человеческие существа могли прожить достаточно долгое время. И когда Мерси наконец-то выловила последнюю мятную конфетку, сунула ее в банку и крепко закрыла крышку, пора было спускаться в склады, а планета все еще не выглядела чем-то особенным, даже на самом большом экране.