Софи Пемброк - Отмени мое одиночество

Интересно, что они все подумали? Поймут ли они ее? И как это повлияет на работу Тома, ради которой он приехал сюда в такую даль?

– Ты очень громко думаешь, – пробормотал Том, поворачиваясь на бок. – Лучше поспи еще.

– Я уже засыпаю, – солгала Вайолет. Она погладила его по руке и подождала, пока его дыхание снова станет ровным. Вряд ли, проснувшись, он вспомнит свои странные слова.

Но их близость он, конечно, вспомнит, в этом Вайолет не сомневалась. Забыть такое невозможно. Она конечно не могла считать себя искушенной женщиной, но сила их взаимного влечения, внутренняя связь, которую она ощущала в его объятиях… ничего подобного она не испытывала прежде.

Вайолет подавила смешок, вспомнив самые первые слова Тома, обращенные к ней, – что ее досадливое выражение напомнило ему о том отвратительном видео.

Она взглянула на Тома – он спал, закинув руку за голову, темные волосы растрепались, обнаженный торс вызывал искушение. Можно сейчас свернуться рядом с ним клубочком, положить голову ему на грудь и погрузиться в сон. И спать до тех пор, пока он не проснется и не захочет повторить то, что произошло между ними ночью…

Окинув Тома еще раз взглядом напоследок и тихонько вздохнув, Вайолет осторожно и медленно, чтобы не разбудить его, выбралась из-под простыни. Ей необходимо было подумать, но пока она оставалась в постели, это не представлялось возможным. Даже спящий, он волновал и отвлекал ее.

Она достала из ящика леггинсы и длинную футболку и, радуясь тому, что вчера вечером они, вернувшись домой, направились к ней, а не к нему в комнату, бесшумно оделась и выскользнула за дверь. Освежившись под душем в конце коридора, а не в собственной ванной, примыкавшей к ее комнате, она сварила себе кофе на кухне и проследовала в Розин кабинет.

Она собиралась поразмыслить над тем, что же будет дальше.

В кабинете царили приятная прохлада, тишина и пустота. Поставив кружку на край стола, Вайолет села во вращающееся кресло и уставилась в окно. Нужно было закончить еще кое-какие дела по подготовке к концерту.

Том рассказал ей о своей матери и о темной стороне журналистики – с которой Вайолет и так уже была хорошо знакома. Но он ушел из той газеты и до сих пор мучается чувством вины оттого, что его мать об этом так и не узнала.

Внезапно на столе зазвонил телефон, и Вайолет нахмурилась. Кто хотел слышать ее в воскресенье в такую рань?

– Вайолет Хантингдон-Кросс, – сказала она в трубку.

– Мисс Кросс, это говорит Джейк Коллинз. – Ну, разумеется! Из всех менеджеров в ее списке артистов он – самый бесцеремонный. Наверное, таким образом мелко мстит ей за приложение. – Мы сейчас в аэропорту Дублина, летим обратно на ваш прекрасный зеленый остров, чтобы выступать на концерте.

– Мистер Коллинз, – произнесла она как можно веселее. – Чем сегодня я могу вам помочь?

– Полагаю, вопрос скорее в том, чем можем помочь мы. Это хорошо, что новость пока не получила огласку, но вы же знаете, как работают наши СМИ? На вчерашнем празднике было полно гостей, для которых это не стало неожиданностью.

– Простите… я не понимаю.

– Конечно-конечно. Я прекрасно сознаю, что вы дожидаетесь официального объявления. И разумеется, необходимо будет должным образом соблюсти траур, в вашей семье особенно. Но никому не выгодно, чтобы концерт отменили. И я всего лишь хотел сказать… если ваш отец сочтет, что для «Лемонз» выступать будет неприемлемо, то Оливия будет счастлива помочь и примет ведущую роль на себя.

Траур?

– Мистер Коллинз, я, действительно…

– Да-да, я понимаю, что слишком тороплюсь. Но вопрос так или иначе придется решать. Я перезвоню в более подходящее время, и мы все обсудим. Сочувствую вашей утрате. Пожалуйста, передайте мои соболезнования вашим родителям.

Голос в трубке смолк, и Вайолет некоторое время смотрела на нее в растерянности, прежде чем ее поразила ужасная мысль.

Роза и Уилл!

Сердце в ее груди забилось в утроенном ритме.

Она схватила мобильник трясущимися руками, нажала кнопку быстрого набора, молясь о том, чтобы Роза ответила.

– Ви? – услышала она сонный голос сестры и вздохнула с неимоверным облегчением.

– Слава богу! У меня сейчас был очень странный звонок, и я подумала… неважно. Ты жива-здорова. Можешь спать дальше.

– Хорошо. Потом перезвоню тебе.

Вайолет сдвинула брови. Джейк Коллинз что-то напутал! У них все нормально. Ее сердцебиение постепенно приходило в норму. Она поднесла ко рту чашку с кофе, но не успела сделать и глотка, как в дверь постучала полиция.

– Что случилось? – спросил Том, входя на кухню, несколько смущенный от того, что не успел зайти в свою комнату и сменить вчерашний костюм на другую одежду. Но когда он проснулся один в постели Вайолет и услышал доносившиеся снизу голоса, а потом встал и увидел в окно полицейские машины у дома…

Он поймал взгляд Вайолет.

Под покрасневшими глазами у нее были круги. Казалось, она с трудом сдерживала слезы.

Шерри и не пыталась сдерживаться. Трудно было понять, как она умудрялась оставаться красивой даже с залитым слезами лицом. Рик обнимал ее одной рукой, а ладонью другой прикрывал глаза. Поодаль стояли Себ и Дэзи, она спрятала лицо у него на груди.

У кухонного стола стояли двое полицейских и человек в штатском.

– Извините, сэр, – сказал человек в штатском нисколько не извиняющимся тоном. – Я инспектор Трайвет. А кто вы?

– Том Бакли. Пишу книгу о семье.

– Ах, журналист. – Инспектор поджал губы. – Прошу прощения, но семья обратилась с просьбой временно не допускать прессу.

У Тома упало сердце.

– Конечно. Я просто…

– Нет! – воскликнула Вайолет, слишком громко для тягостной тишины, висевшей в кухне. – Том – друг семьи. Да, папа?

Рик поднял взгляд и после некоторой паузы кивнул. Его и без того морщинистое лицо выглядело лет на десять старше.

– В таком случае повторю вам то, что уже сказал остальным, – произнес Трайвет. – Сегодня утром одна из машин мистера Кросса была обнаружена на берегу реки, на полпути между Лондоном и вашим домом. Человек, сидевший за рулем, был Джез Уиттл.

Ведущий гитарист «Скриминг Лемонз»! И, что более важно, лучший друг Рика.

– Это была авария? – спросил Том, но Вайолет покачала головой.

– Мистер Уиттл умер от передозировки героина, – произнес инспектор мрачно. – Накануне он был в Лондоне в гостях, и все подтверждают, что он перед тем, как уехать, выглядел не совсем здоровым и поговаривал о том, что ему требуется «еще малость добавить, чтобы успокоить нервы».

– Он уже много лет ничего не принимал! – вскинул голову Рик. Лицо его выражало страдание. – Двадцать как минимум. После такого перерыва вот так вдруг вновь никто не начинает. Не сказав никому ни слова, не поговорив со мной!