Виктор Жигунов - Интегральное скерцо

Виктор Жигунов

Интегральное скерцо

Василий Степанович семенил по коридору заводоуправления, искательно заглядывая в таблички дверей: какая покажется добрее. Толкнулся было в один кабинет, но, встретив холодный взгляд большого, видимо, начальника, сидевшего за большим столом, отступил и поспешно прихлопнул дверь, едва не защемив палец.

Затем он остановился перед надписью "Фотостудия". Постоял, соображая, и несмело обрадовался. Поднял руку, чтобы постучать, но заколебался и на эту минуту застыл в такой позе. Наконец стукнул раз... другой...

Дверь неожиданно щелкнула и приотворилась от удара. Василий Степанович перепугался... но никто не выразил неудовольствия, и пришелец посмотрел в помещение.

Оно оказалось длинным и полутемным. Смутно виднелись разнообразная аппаратура и провода. Над столом с зажженной лампой склонился молодой человек в ярко-желтой рубашке, с пушистыми черными усами. Он сосредоточенно протирал платком разноцветные стеклышки и вставлял их в прибор, похожий на толстую подзорную трубу.

Василий Степанович потоптался, его не замечали. Тогда он решился сам начать разговор - следующей удачной репликой:

- Э-э...

Парень оторвался от работы и, повернув голову вбок (чтобы не дохнуть на оптику), коротко сказал в темноту:

- Входите.

После чего снова углубился в дело.

Василий Степанович растерянно помедлил и проник в комнату.

- Ищу Ставрогина...

Фотограф выразил на лице, что он слушает, но пока лишен возможности разговаривать. Подождав и почувствовав себя неловко от молчания, посетитель добавил:

- Я издалека... Узнал телефон Ставрогина, только не отвечает... А на территорию не пустили... Я увидел на Доске почета: Ставрогин, инженер - и пришел сюда... Наверно, вы фотографировали, знаете его...

Молодой человек опять отвернулся в сторону, чтобы подышать, и между шумными вдохами сообщил:

- Занятой товарищ - Ставрогин.

Гость подумал, следует ли уходить после таких слов или еще нет, и торопливо полез во внутренний карман пиджака, извлек кипу истертых - в большинстве, должно быть, давно ненужных - бумажек. Перебрал ее и вытащил кусок почтового бланка.

- Я получил перевод... На обороте написано: "Согласно заявлению Б.В.Ставрогина".

Фотограф впервые взглянул на пришедшего, а заодно и на бланк. Там была указана трехзначная сумма. Парень осторожно положил прибор, приподнялся и протянул руку:

- Мишей меня зовут. За что перевод-то?

- Меня Васей. Не знаю за что.

- Садись. Как не знаешь? Ты Ставрогину соавтор?

- По какому делу соавтор? - не понял Василий Степанович, пересаживаясь на стул.

- Он изобретатель у нас, - не без гордости сообщил Миша. - Ты ему помогал?

- Не знаком с ним вообще.

Молодой человек поднял брови и вернулся к своему занятию. После раздумья он спросил, опять отвернувшись:

- А какую-нибудь работу для завода выполнял?

- Даже не слышал никогда про ваш завод.

Фотограф недоуменно помолчал минуту-другую. Вложил в прибор последнюю линзу и наклонился над столом, начал там, видимо, привинчивать собранное устройство к чему-то. Послышался писк, будто он задел говорящую куклу.

- Может, ошибка? - предложил гость, надеясь на возражение.

Миша пожал плечами. Выпрямился и достал из нагрудного кармана плоскую коробочку. Из нее со свистом вылетел и закачался никелированный штырь. Коробочка зашуршала.

- Рация, - небрежно пояснил Миша. - Мы со Ставрогиным работаем тут над одним агрегатом. Борис дал мне эту штуку, чтобы в любой момент со мной посоветоваться. Он такую же всегда носит при себе...

- Слушаю, - раздался резкий голос.

- Борис Вадимович! - скороговоркой начал парень, вмиг потеряв часть уверенности. - Фортиссимо сгорело...

- Опять попурри с интегралом будет в три люкса? - сердито осведомился голос.

- Нет, я поставлю прокладку в синус модерато.

- Не уникурсально. По системе Станиславского там натуральный логарифм в миноре и диссонансы на звонких и шипящих.

Фотограф виновато промолчал и покосился на Василия Степановича: как на него действует столь умная беседа?

- В аллегро-факториале возведем ре-бемоль в квадрат, - решил Ставрогин. - Все?

- Еще вас человек дожидается. Передаю ему.

Миша сунул рацию под нос гостю. Тот не ожидал такого поворота и долго не мог найти что сказать. Тогда Миша отвел руку с аппаратом и сам проинформировал Ставрогина о цели "Васиного" приезда.

- Рад приветствовать вас, Вася, - радушно пророкотало в коробочке. Направляюсь к вам. Михаил, изготовь портрет гостя для многотиражки и для галереи изобретателей.

Рация треснула и отключилась.

Миша торопливо встал, пряча ее, и сказал:

- Пойдем!

Он повел приезжего в другой конец студии.

Повсюду стояли ширмы и штативы, столы с фотографическими ванночками. Хозяин шел быстро, а Василий Степанович в полутьме зацепился ногой за провод. Пока он освобождался, Миша пропал впереди за высокими железными ящиками. Что-то холодное скользнуло по лицу пришельца... Он отпрянул. Это оказалась свисавшая сверху фотопленка.

Возле неясно белевшей стены Миша усадил гостя на табурет. Отошел и с усилием подкатил на тележке что-то круглое и поблескивающее.

- Зажмурься, - предупредил он.

Тотчас слева от Василия Степановича взорвался ослепительным светом громадный прожектор. Вся комната мгновенно утонула во мраке, лишь приезжий остался в центре горящего, расплавленного пространства.

- Другие ретушируют... - объяснил фотограф, в несколько приемов переставляя по полу какую-то тяжесть, громыхающую жестью. - А я считаю, натуру надо как следует осветить. Ведь что такое морщинка? На фотографии это тень. Надо ее убрать...

Спереди в Василия Степановича ударил белым светом юпитер. Справа слабенько загорелась лампочка на штативе. Снизу в лицо вонзился луч "пистолета". Вверху запылал софит.

- Но тень все же нужна, - добавил Миша. - Для выпуклости. Поэтому такой мощный прожектор. Он все остальное пересиливает.

Гость почувствовал припекание. Постепенно становилось очень тепло.

- Поглядел я: Ставрогин изобретает... Ну и сам тоже... А ты, наверно, что-нибудь изобрел. Работаешь кем?

- Музыкантом работаю, - отозвался Василий Степанович, изо всех сил стараясь не моргнуть, чтобы не сплоховать на портрете.

- Ну да? - вдруг обрадовался Миша. - На чем играешь?

- Трублю. На трубе.

- А-а... На баяне не можешь...

- Почему не могу? - оскорбился музыкант. - На баяне могу и на гармошке...

- Что ты говоришь!

Завизжали колесики, из тьмы высунулась деревянная фотокамера на скрипучей подставке. Хозяин студии, согнувшись позади нее под черным покрывалом, посоветовал:

- Подумай про что-нибудь возвышенное.