Брайан Олдисс - Экватор

Не обращая внимания на крики Аллана, он побежал через каменистое плато к его самолету. Остальные три уже кружились над ним. Когда он уселся в кресло пилота, из рации донесся голос:

— …почему не отвечаете? Что случилось? Подражая интонации Аллана, Тони переключил рацию на передачу и сказал:

— Задержка… Дрался с Лесли… Мне пришлось его связать… Спускайтесь.

— Микрофильм у вас? Мюррей Мэмфорд сказал, что он в левой, стальной руке.

— Нет… Спускайтесь, — ответил Тони и выключил рацию.

Спустя несколько мгновений самолет взмыл в небо:

Тони уже водил такие машины на тренировках в Патруле. Он злорадно представил, как изумлен сейчас Стобарт.

Да, Стобарту покажется подозрительным, что перехватчик снялся с места и улетел, но ему все же придется приземлиться, чтобы узнать, в чем дело. Тони поймал себя на мысли, что ему хочется услышать залп орудий противовоздушной обороны росков — просто чтоб по Стобарту мурашки побежали.

Он посмотрел на счетчик горючего и увидел, что баки почти полны. Великолепно. Он сможет долететь до Сингапура, где располагался Мировой Совет, без дозаправки.

Он не собирался отдавать свою левую руку лицу менее авторитетному, чем Генеральный Секретарь ООН Хендерсон.

Камера — и это признал бы и самый придирчивый человек — была великолепна: просторная, с туалетом, с ванной, где был и обычный душ, и массажер; красивая мебель, несколько полок с книгами, телевизор, кондиционер, настольные лампы — все было безупречно, но как-то не вдохновляло. Камера пища была прекрасная, и Тони хорошо ел. Постель удобная, и Тони великолепно спал. Ковер был толстый, и Тони без устали мерил его шагами. Левой руки у него не было.

Он находился здесь уже около двадцати часов. Он прибыл в Сингапур вчера, в два часа дня, и сразу же был арестован, допрошен и посажен сюда. Допрашивали его лица в штатском, и когда они снимали его руку, то выглядели весьма смущенными. С тех пор он получал все, чего бы ни потребовал, но терпения ему не хватало.

В дверь постучали. Они еще и стучались! Это походило на издевательство. Высокий человек в безукоризненном костюме вошел в комнату-камеру и попытался изобразить улыбку на своем сером лице.

— Не затруднит ли вас пройти со мной к Коменданту Пардоу? — спросил он.

Тони промолчал, накапливая злость для встречи с лицом рангом повыше. Он прошел в большую комнату с голыми стенами, и навстречу ему из-за стола поднялся человек. Это был начальник тюрьмы при ООН Пардоу, наблюдательный человек с наблюдательной улыбкой на свежем, как яблоко, лице.

— Долго вы еще намерены держать меня здесь? — спросил Тони, направляясь к столу. — Когда мне дадут свидание с Хендерсоном? Какого дьявола вам от меня надо?

— Я начальник этого учреждения, — с упреком сказал человек, не переставая улыбаться.

— Давайте не будем говорить о старшинстве. Я просто хочу, черт побери, знать, герой я в конце концов или нет! И если да, то камера — это моя награда?

— Ну конечно, вы герой, мистер Лесли, — спокойно ответил Комендант. Никто не отрицает этого. Пожалуйста, присядьте, возьмите мескахаль и поостыньте немного.

Пардоу вышел из-за стола и остановился перед Тони, ожидая, пока он усядется. Затем сказал:

— Может быть, вас утешит то, что двое ваших помощников в этом деле Мюррей и Аллан Конлиф — тоже находятся здесь. Мы не сидели сложа руки — нам надо было сравнить ваши показания.

— Единственное, что меня интересует — это зачем вам понадобилось сажать меня под замок? Ведь я явился к вам добровольно, не так ли?

— Когда вы прибыли, на вас был объявлен всеобщий розыск — вас велено было найти живым или мертвым. Вам повезло, мистер Лесли, что нам удалось найти вас и сохранить вашу жизнь — до того, как вашими поисками занялись другие заинтересованные стороны. Агент, которого вы, насколько мне известно, знаете под именем Стобарт, имел все основания беспокоиться после того, как вы обманули его вчера утром с перехватчиком. Так что он просто принял обычные меры предосторожности.

— Не говорите мне о Стобарте, Комендант! Меня трясет при одном его имени. Просто ответьте, зачем я вам нужен? Могу я сейчас вернуться к себе домой?

Улыбка Пардоу несколько поблекла и сейчас уже не казалась столь привлекательной.

— Не будем тянуть время, — сказал он. — Я вызвал вас сюда, чтобы сказать следующее. Вам нечего бояться, никто не отрицает ваших заслуг, вы действительно главное действующее лицо в этом деле — хотя, должен заметить, многие факты пока что должны сохраняться в тайне. Даже вам известно отнюдь не все. Кроме того, я должен сообщить вам, что Генеральный Секретарь Хендерсон приедет лично поблагодарить вас, как только освободится. Видите ли, мы верим, что вы действовали с наилучшими намерениями.

Поперхнувшись дымом, Тони вскочил, затушив сигарету о край стола. Хотя он был на голову выше Пардоу, тот даже не шелохнулся.

— Советы, правительства! — вскричал Тони. — Все вы одинаковы! Дипломатическая изворотливость и подозрительность — больше ничего! Никто никому не доверяет? Можете вы хоть раз в жизни посмотреть на все просто?

— Вы уже несколько раз попадали в переделки из-за этой вашей простоты, — заметил Комендант.

Он повернулся, обошел стол и устало опустился в кресло. Правой хорошо ухоженной — рукой он сделал презрительный жест.

— Доверять нельзя никому, Лесли. Я сожалею об этом не меньше вас, но я смотрю правде в глаза. Вы, молодые люди, никогда не бываете реалистами. Эти планы вторжения с Альфы Центавра II-ни одно слово о них не должно выйти за эти стены, — вот почему вы здесь. Постарайтесь, пожалуйста… постарайтесь поменьше думать о себе и попробуйте понять, что скрывается за этими планами… Сивере, проводите, пожалуйста, нашего гостя в его… комнату.

Человек с серым лицом отступил от стены. Направляясь к двери, Тони безнадежно пожал плечами. Он знал, что ничего не добьется от Пардоу, даже если выжмет его, как губку. Тони уже доводилось сталкиваться с такими людьми.

В дверях он остановился.

— Пожалуйста, выдайте мне только одну маленькую — крошечную государственную тайну, Комендант, — умоляюще сказал он. — Все эти сказки, которые Аллан Конлиф рассказывал мне о росках, пытающихся таким хитроумным способом передать микрофильм в наши руки — они правдивы или нет?

Странное выражение — может быть, просто одна из улыбок этого человека — на секунду появилось на его лице и тут же исчезло.

— Конлиф был великолепным агентом все эти годы, — сказал он, — и хотя одно не всегда следует из другого, — все, что он сказал — чистейшая правда. МРФ хотела, чтобы мы захватили пленку с этими планами. Однако кое-что он вам не сказал… вероятно, потому что сам не знал этого. Не исключена возможность, что эти планы вторжения — простая фальшивка.