Александр Протасов - Планировщик задач

– Каролина, та девочка, ваша работа? Почему с неё, тогда, колбасу не сделали?

– То был ребёнок, а я человек верующий, и был против, детей трогать: большой грех! Но, не усмотрел! За ним попробуй усмотри, – сказал он о Филиппе, словно о шальном коте, – а когда он это натворил, пришлось заметать следы.

– Колбасу бы и сделали, и никаких следов, – напирала Джина, в надежде: побольше узнать информации.

– Я же сказал. детей трогать: большой грех! – разозлился Мэтью, и в тот же время, с него как будто сняли маску, и он в очень приподнятом настроении добавил: – А вот с тебя, колбаска, будет высшего сорта: полу-копчённая, по четыреста семьдесят грамм в упаковке – «Готфильдская».

У Джины сразу сменилось настроение и суровая реальность, неподъёмным грузом легла на её плечи, Сработало чувство самосохранения, и она опять задёргалась: как тот червяк на крючке, но это было сделано инстинктивно и к ожидаемому результату не привело – привязали её на совесть.

– Подёргайся! Подёргайся, и вообще, советую моего сына не злить, а то испытаешь то, что испытал он, и я ещё помогу.

– Ты такой же больной, как и он, Ещё и верующий, И во что ты интересно веруешь: в святую сыро-копчённую, или трёх дневную варёную?!

– Ты мою религию не трогай! Поживи с моё потом узнаешь.

Дверь громко распахнулась и ввалился Филипп, который пыхтя тащил что – то большое и тяжёлое, На его носу точила кровавая повязка: бинты крест на крест, через всю голову, держали эту марлю, Сейчас он походил на героя из комиксов: без ушей – да ещё, с этой повязкой на пятаку, Джина попыталась улыбнуться, но это только принесло боль.

– Что ты наделал?! Придурок! Это же твоя мать, – с слезами на глазах промолвил Мэтью.

Филипп кинул окровавленное тело Жозефины посреди погреба и подойдя к Мэтью сказал:

«Эта старая дура, собиралась маяковать в полицию, Совсем с ума вышла!» – и сделал ещё более комичную гримасу.

Мэтью плача подошёл до тела женщины и стал на колени.

– Жозефина, прости его, Он не ведает что творит, Это всё они виноваты! Они!.. Они!.. – и потыкал пальцем в сторону Джины, – Но он наш мальчик, и я о нем позабочусь, Обещаю, его им я не отдам, не отдам!.. – и стал бормотать что-то невнятное.

– Так, ты, козел набожный! Давай вставай, и помогай, слюни тут распустил: бу-бу-бу, бу-бу-бу! – кривлял его Филипп.

Мэтью вытер слезы рукавом и под мощный хват Филиппа: за воротник – встал с пола, потом они вдвоём кинули массивную Жозефину на разделочный стол; тело с большим грохотом плюхнулось на металлическое покрытие.

– Сейчас, значит: с этой разберёмся, а невесту я оставлю на завтра, Ты! Иди и готовь оборудование!

Мэтью утирая слёзы, молча вышел с подвала – захлопнув за собой дверь, И в тот миг, в руках его сынка, сверкнуло лезвие мясницкого топора.

Большое и рыхлое тело Жозефины, напоминало свиную тушу, что привезли с бойни на разделку, Хотя некоторое время назад, это была беспредельно чувственная мать, которая была готова в любой момент: отдать жизнь, за своё любимое чадо, Джине сразу вспомнилось как она его защищала, и всё это, не укладывалось у неё в голове.

Кто следующий?

Филипп со знанием дела, начал разделывать тело матери, Хруст ломающихся костей, с приглушенным отзывом по мозгам, наполнил помещение; брызги плоти вперемешку с кровью, летели по сторонам, Странное чувство: будто всё это не на самом деле, а на грани сна и яви, посетило Джину, После всего пережитого, даже её страх приобрёл не столь выраженное очертание «Не ужели это не сон, и я буду следующая?» – спросила она сама у себя в мыслях, и тотчас потеряла сознание.

Лёгкая музыка, наряду с комфортной обстановкой: дорогущего бара, в центральной части Тронплекса – хоть немного, разбавила напряжённую обстановку, Джек раскинулся на кожаном диване и под дрыганье, соблазнительных девиц на подиуме – поцеживал, так полюбившийся ему, тот самый «Цезарь».

Беседа с прокурором, сильно возбудила его воображение, и то что недавно казалось непостижимым, теперь было совсем рядом: какой-то, пускай любой промежуток времени – и он опять на любимой службе, И не имеет значения сколько ждать – главное, что зелёный свет для него включён и в скором времени он снова будет на страже интересов, своей нации: бороздить просторы вселенной.

Сильвер заказал множество, дорогих закусок, и с чувством собственного достоинства, оттягивался по полной программе – повод для этого был: лучше не придумать, и под такое настроение – денежные средства, с избытком, жали его карман.

«О чем мечтал: всё рядом, закончу с этим дерьмом» – подумал он и достал с упаковки, большую и ужасно дорогую сигару, Дурманящий запах, элитного табака, придал свою долю комфорта, в сочетании с дорогим алкоголем и уютным ресторанчиком, «Хорошо жить, а жить хорошо – ещё лучше!» – с небольшой завистью, подумал он о тех баловнях судьбы, которые живут на широкую ногу и не считая денег, и не сильно беспокоясь о их зарабатывании – имеют всё что пожелают, Глотнув немного коньяка, он с наслаждением дымнул сигарой и откинулся на мягкое ложе дивана, Перебивая весь кайф, неожиданно, завибрировал фонотрон, Джек лениво достал фоник и выставив слепой режим, официально произнёс: «Полковник Джек Сильвер слушает».

– Добрый вечер, сэр, это Николай Потапов, Извините, что так поздно, но я подумал, вам будет интересно.

В голове сразу закружилось: «Кто такой Потапов? Откуда у этого Потапова мой номер? – на ум так ничего и не пришло, – Какой ещё Потапов?»

– Я насчёт вскрытия трупа девочки, – послышался голос в фонотроне.

– А-а, так бы и сказал.

Для него он в первую очередь: мясник, а потом уже тот, чью профессию не сразу то и выговоришь: без ошибок.

– Ну что, разделал? – с насмешкой спросил Сильвер.

– Здесь всплыла интересна вещь, – не обращая внимания на тон шефа, продолжал Потапов.

– Только давай без своих намёков и заумных словечек.

– Девочка всё-таки была изнасилована!

– Ты же сказал, ничего не было.

– Вот и говорю: интересная вещь, Изнасиловали её в задний проход уже мёртвую, можно сказать: совсем холодную, И насиловали после того, как тело было обескровлено: вот почему, я сразу и не заметил.

Патологоанатом замолчал и налил себе спирта, с банки, в котором бултыхалось, чьё-то, законсервировано сердце, Потом залпом, осушил сто пятьдесят грамм чистейшего продукта, и после занюхав рукавом – бухнул: «Ух!» – и сморщил лицо.

– Ей, Потапов! Что замолчал – ты там живой?!

– Говорю, значит, насиловали тело, не меньше трёх раз, – переведя дух продолжил эксперт.

– Не понял!

– Сэр, скажу прямо: удовлетворялись её плотью, не меньше часа, Запрос о ДНК спермы отдал на анализ, Ответ будет завтра.