Олег Горн - Петля времени. Сборник

Наступила тишина.

Откуда-то с соседних улиц доносился приглушенный гул машин.

Далекая сирена амбуланса возникла и так же быстро стихла. Потом мимо нас прогрохотал мусоровоз, остановился где-то впереди, двинулся дальше...

Погони, похоже, не было.

Гиль вырулил на оживленную улицу, и теперь автомобиль помчался в обратном направлении.

Я сидел рядом с неожиданным своим спутником, глядел на приближающееся разноцветное зарево, подсказывавшее, что мы движемся в сторону набережной, и злился. Злился на полное свое неведение и на всю эту дурацкую, непонятно к чему ведущую, историю...

Гиль свернул с магистрали, и свет реклам и галогена сразу же исчез, оставшись за спиной.

Неширокие улочки, пересекавшие эту прибрежную часть города, были почти пусты. Редкие машины нарушали покой вилл, утопавших в зелени и освещенных скрытыми в листве фонарями. Я ни разу не заглядывал в этот район самых богатых людей, который был отгорожен от мира ширмой отелей и ресторанов — с одной стороны, а с другой — нависал над морем зеленой парковой волной.

— Слушайте, Гиль,— прервал я молчание, пытаясь разговорить его,— если продолжать вашу аналогию, то я ведь билет на этот полет не приобретал...

— А вам его приобрел некогда ваш отец. С открытой датой вылета... И возможно она настала.

Гиль остановил машину и повернулся ко мне.

— Перед тем, как мы продолжим путь — этот наш "нештатный полет",— вы должны узнать еще кое-что, о чем я еще не успел вам рассказать... По рассказам матери, вы, может быть, знаете, что ваш отец ехал сюда не с пустыми руками. Он вез с собой рецепт некоего тонизирующего зелья, который попал к нему в руки в одной из его алтайских экспедиций. Здесь некоторое время у него уходит на то, чтобы оглядеться по сторонам и овладеть языком. Потом он устраивается на работу в одну из фирм, занимавшихся выпуском соков, и там знакомится со спецификой и ведением дел. И вот спустя год после приезда ваш отец встречает человека, которого решает посвятить в свои планы. Это был молодой бизнесмен, имевший небольшое, но вполне прибыльное дело. Звали его, как вы возможно догадываетесь, Ариэль Кольберг. Итак, он сразу же ухватился за предложение вашего отца и был готов рискнуть — вложить свои тогдашние средства в совместное предприятие по выпуску нового тонизирующего напитка. И тогда же был составлен договор, который устанавливал, что господину Кольбергу отводится вся организационная и финансовая сторона дела, а господину Арсину — технология, сырье и рецептура, что, как вы понимаете, было сердцем всего предприятия.

Были, соответственно, оговорены доли прибылей. Причем, в первый период выше был процент, полагающийся господину Кольбергу — как возмещение его начальных затрат, а через несколько лет, если дело устоит, выше становился процент господина Арсина — как главного инициатора оправдавшего себя предприятия... Так родился сегодняшний концерн "Кольбарс". А спустя два года, когда так неплохо начали идти дела, случилась эта нелепая автокатастрофа...

Гиль замолчал.

Я словно в трансе слушал его рассказ о собственном отце. Ничего этого, кроме сведений о его гибели, я не знал. Скорее всего, по причине своего нежного возраста в то время. Смутно помнились только строчки, которые мама мне зачитывала из его писем, всегда полные надежд на скорое свидание и почти не касавшиеся его конкретных дел.

— Я вижу, что мне удалось сообщить кое-что новое для вас,— заговорил снова Гиль.— А теперь, может быть, и вы сможете ответить на один непонятный мне вопрос?

— Да, пожалуйста,— пробормотал я.

— Почему ваш отец никогда и нигде не упоминал о своей семье, которая оставалась в России?

— Да откуда я могу знать?!. Вы представляете, что тогда были за времена?!.

Я взял себя в руки и продолжал:

— Мать даже не хотела, чтобы наша фамилия упоминалась на конвертах. Для нее письма приходили на имя деда. А отцу писали сюда на какой-то абонементный ящик... Думаю, поэтому она и вернулась потом на свою девичью фамилию. Ведь мне предстояло учиться дальше...

Далеко в конце улочки светлым пятном виднелся выезд на какое-то ярко освещенное пространство. Туда мимо нас проехало за это время несколько лимузинов.

Где-то басисто перелаивались псы, доносилась музыка, чей-то говор.

Гиль сидел, глядя в сторону далекого просвета, и нервно барабанил пальцами по рулю.

— После неожиданной гибели вашего отца единоличным владельцем фирмы остался Кольберг, потому что договор оговаривал только за ними все права в течение всего срока его действия. Какое-то время он пользовался услугами специалистов, заменявших господина Арсина... м— м, вашего отца... А потом в фирме появился постоянный помощник. Этот человек был умен, энергичен, и хозяин фирмы мог на него полностью положиться. Так постепенно в руках господина Мора, — а именно он стал помощником Кольберга, — стали сосредоточиваться многие жизненно важные стороны существования фирмы. Пока в какой-то момент Кольберг вдруг не понял, что он уже полностью зависит от своего помощника.

Тут Гиль сделал небольшую паузу и отчетливо повторил:

— Полностью!.. А между тем истекал срок действия начального договора. И многим уже становилось понятно, что будущее самого Кольберга становится все более туманным... Одного из основателей фирмы, которая к этому времени уже превратилась в мощную империю, явно переигрывали.

Гиль бросил взгляд на часы, закурил.

— И тут я должен ввести в эту историю еще одно действующее лицо. Откуда-то сверху на улицу посыпались разноцветные листовки, крохотные бумажные бутылочки с этикетками "Кольбарса", кружившие словно кленовые пропеллеры в потоках воздуха. Я выглянул из машины, чтобы увидеть, откуда все это летит.

Прямо над нами высоко в небе ярко светилось обтекаемое тело рекламного дирижабля. В бьющих снизу лучах прожекторов светились ниточки тросов, и по одной из них неторопливо скользила к дирижаблю ясно различимая бусинка, из которой и рассеивалась над городом рекламная мишура.

Гиль включил дворники и смахнул со стекла налипший листок.

Он продолжал, и мне показалось, что голос его неуловимо изменился.

— У Кольберга есть дочь. И Мор уже давно оказывает ей недвусмысленные знаки внимания. Возможно вы ее видели на экране или в газетах. Там ее нередко представляют как инициатора вероятного дворцового брака. Однако, это не так!..

Он вышвырнул в окно окурок и взглянул на меня.

— Вам, может быть, непонятно, зачем я вам рассказываю все эти подробности. Сейчас поймете... Яэль Кольберг ненавидит Мора. И единственное, что могло бы заставить ее пойти на подобный шаг — это любовь к отцу, который иначе вряд ли переживет потерю детища всей своей жизни. И когда некоторое время назад, весь этот расклад стал уже очевиден, Кольберги в поисках выхода обратились за помощью ко мне.