Вадим Астанин - Простая Полицейская История

«А что с неписаными правилами? — спросил Дженсон. — Или в отношении Ризеллы они не применимы?»

«Отчего-же, — сказал Уиппет. — Применимы. Вполне себе применимы. Но с одним-единственным уточнением. Ризеллу нельзя было списать по-тихому до тех пор, пока он относился к боссу с уважением. Таков порядок, Дженсон. Даже узнав о том, как с ним поступил Дон Парсонс, Тони Ризелла должен был вести себя подобающим образом. Терпеливо отсидеть положенное, выйти на волю, явиться к Дону Парсонсу и потребовать объяснений, чтобы соответствующим образом урегулировать проблему. На бандитском жаргоне: „кинуть предъяву“, и „разобрать непонятки“».

«И только после этого, — сказала Элизабет Бушелл. — Ризелла с полным правом мог вальнуть своего босса. Если был недоволен предложенным ему компромиссом».

«А он поступает с точностью до наоборот, — сказал Уиппет. — При свидетелях, громогласно, клянётся замочить Дона. Чем наносит тому оскорбление».

«И где нам теперь его искать? — сказал Рик Дженсон. — Где он может скрываться после того, как расправился со своим главным обидчиком?»

«Есть у меня одна мыслишка, — сказал детектив Уиппет, — которая требует немедленной проверки».

Он потянулся к рации, но резкий сигнал вызова прозвучал раньше, чем его палец коснулся кнопки переключения режимов.

«Да, Уиппет. Слушаю. Понятно… Выезжаем!»

«Парни! Внимание! Сворачиваемся! Быстро! Быстро!»

«Что случилось, детектив?»

«Ризелла обнаружился, спецагент. Вы с нами?»

«Я старший, забыли?»

«Тогда не болтайте, лезьте в машину! Поехали!»

«Объясните толком, Уиппет», — сказал Рик Дженсон, оборачиваясь к сидящему на заднем сиденье детективу.

«Ризелла поехал убивать жену, — сказал детектив Уиппет. — Жене удалось каким-то образом вызвать полицию. При виде полицейских Ризотта открыл огонь. Что с женой — непонятно — то-ли жива, то-ли Ризелла её прикончил. Дом окружён. Ризелла забаррикадировался внутри и активно отстреливается».

Горел броневик, горели полицейские машины, горел дом Ризотта. Броневик был развёрнут к дому левым бортом. Его подбили выстрелом из гранатомёта и он горел жухлым, чадящим пламенем. При штурме дома за броневиком укрывались бойцы полицейского спецназа. Броневик был старой конструкции, на колёсах в половину человеческого роста, если принять за эталон рост в метр семьдесят два сантиметра. Спереди к броневику был подвешен клиновидный таран, сваренный из высококачественной легированной стали. Таран был незаменимой деталью в снаряжении и экипировке современного спецназа. С его помощью можно было без труда разогнать несанкционированный митинг, оттеснить толпу мародёров, крушащих витрины модных супермаркетов, разметать возведённую демонстрантами баррикаду, проломить стоящее на пути спецназа препятствие. На крыше броневика распластался мёртвый стрелок-оператор, наполовину вылезший из люка. Труба миномёта, из которого он стрелял по окнам газо-свето-шумовыми гранатами сиротливо торчала под углом к небу. Пулемётная башенка с дистанционно управляемым крупнокалиберным пулемётом была сорвана взрывом и отброшена далеко назад. Люки в борту были откинуты и в проемах виднелись искалеченные внутренности подбитой машины. Экипажу удалось выбраться наружу. Не повезло только стрелку-оператору. Он зацепился шнуром лоригофона за рукоять запирателя минометного казенника и был сражён насмерть прицельным выстрелом. Пуля с тефлоновым напылением пробила его бронежилет и застряла в позвоночнике.

Спецназовцы занимались тем, что перетаскивали трупы. Они таскали мёртвых и укладывали рядком на расстеленную подстилку из водонепроницаемой плёнки. Спецназовцы хватали очередного бедолагу за ноги и за плечи, волокли к лежащим шеренгами трупам, небрежно кидали его и бегом возвращались за следующим мертвецом. Подбирать трупы спецназовцев заставил детектив Уиппет. Спецназовцы были злы и с мёртвыми особо не церемонились.

У разложенных на плёнке трупов суетились врачи-реаниматологи. Трупов было много, а врачей всего трое. Реаниматологи сортировали пациентов. Они ходили между рядами, направляя на убитых раструбы полевых диагностических аппаратов. Те, кто был способен восстановиться самостоятельно, получали укол стимулятора, прочим вкалывали ампулу жидкой заморозки. Таких санитары уносили к реанимобилям. Рик Дженсон лежал пятым с левого края, Элизабет Бушелл сидела на подножке реанимобиля. Парамедик, разрезав рукав блузки, бережно заливал рану на её плече гелеобразным клеем, регенаротором тканей.

Командир спецназа искренне не хотел понимать, в чём-же он допустил ошибку.

«Какого чёрта, командир!? — напористо вопрошал Уиппет. — Что за бойню вы тут учинили, командир? У вас тут, что?.. Коллективное помешательство? Вы тут чего?.. Страдаете коллективной слепотой? Кто, кто ответит за эту мясорубку?? Вы?! Я вас под трибунал подведу! Вы у меня на параше сгниёте, командир!!!»

«Я действовал сообразно обстановке», — упрямо повторил в ответ командир.

«Вы что, контуженный? Да вас здесь вообще не должно было быть, командир!!»

«Я выдвинулся в указанный район на основании полученного мной приказа…»

«Чей это дом, командир? Вот… Этот… Этот конкретный дом? Это — дом Ризотта! Ри-зо-т-та! А вас направляли к дому Ризелла! Энтони Ризелла, командир! Повторяю для особо одарённых… Ри-зе-л-ла!!! Дом Ризелла находится пятью кварталами дальше! Пятью кварталами!.. — Уиппет продемонстрировал командиру растопыренную ладонь. — Считайте! Пятью… Кварталами… Дальше!»

«Я умею считать», — сказал командир.

«Похвально, — сказал Уиппет. — Что было после… того, как вы появились?»

«Из дома начали стрелять», — хмуро сказал командир. — «Практически сразу, мы даже не успели развернуться».

«Дальше», — сказал Уиппет.

«Стрельба велась из окон первого и второго этажа, — командир показал, откуда в спецназ стреляли. — На первом — из гранатомёта и крупнокалиберного пулемёта; на втором — из стреломета и импульсной лазерной пушки».

«Дальше…»

«Мы рассредоточились и открыли ответный огонь. Но перед этим я потерял семерых. Трое сгорели в машине!»

«Дальше…»

«Я вызвал подкрепление!»

«Констатирую, командир. Убито — пятьдесят шесть человек; сожжено — двадцать две машины и один броневик; преступники — физически уничтожены. Все. Семья Ризотта, в полном составе. Муж, жена, трое детей и бабушка. Кстати, Бенарес, ты выяснил насчёт Ризотта?»

«Да, лейтенант, выяснил», — сказал Бенарес.

«Давай, не томи», — сказал Уиппет.

«Они были нейчур-гуманистами, — сказал Бенарес. — И состояли в радикальном крыле движения».

«Твою же мать!.. — скривившись, выдохнул Уиппет. — Приехать не туда и напороться на анархистов-алармистов! Борцы за чистоту природы. Этих не допросить, не оживить. Они-же ННИ на дух не переносят. Бенарес! Немедля свяжись со службой 911, уточните, на какой адрес поступил вызов в связи с фамилией Ризелла. Повтори, Бенарес!».