Константин Жемер - Когти Каганата

– Да уж, Каранихи…

– Благодаря этому парню, Роза Литвякова ещё год сражалась с фашистами. Жаль, погибла…

– Пропала без вести! – уточнил Герман.

– Так сколько лет прошло, какие могут быть сомнения!

– Тут предпочтительнее другое слово – не «сомнения», а «надежда», – твёрдо возразил Крыжановский. – А собраться вместе на развалинах Саркела у нас не получилось вот почему. Помнишь, Абраша, на войне все мечтали: вот победим фашизм, и наступит новое время – без войн, без зла. Но мечты остались мечтами, на смену Отечественной войне пришла война Холодная. Поэтому, капитан 1 ранга Фитисов сейчас в Корейском проливе [124] В описываемое время шла Корейская война. , а подполковник Никольский участвует в испытаниях нового оружия.

– Атомная бомба? – заговорщицки прошептал Слюсар.

Герман кивнул.

– Мы здесь, в экспедиции, совершенно отстали от жизни, газеты только и спасают, – Иван-Абрам щёлкнул ногтем по отложенной собеседником «Правде».

Вернулись Ева с Еленой. При виде семьи складка, что собралась у Германа между бровями, разгладилась.

– Папа, тут столько бабочек! – восторженно закричала Елена. – И все такие яркие, красивые.

– Ну да, вон ещё одна летит! – рассмеялся Крыжановский, указывая на бегущего к ним человека.

В своём развевающемся по ветру широком пиджаке, профессор Михаил Капитонович Артюхов действительно напоминал большую бабочку. Сходство это усиливала лёгкая порхающая походка профессора. Ещё издали он, превозмогая одышку, закричал:

– А я, было, не поверил! Думал, Галина что-то перепутала!

Через мгновение приятели уже тискали друг друга в объятиях.

– Медведь, – не выдержав хватки Крыжановского, закричал Артюхов. – Истинный медведище! Гризли! Барибал! Всю грудь мне исколол. Что там у тебя такое? В былые годы бритву всё в кармане таскал, а теперь на шило, что ли, перешёл?

– Это заколка для галстука, – смутился Герман. – Просто заколка.

– Просто заколка? – рассмеялся Артюхов, бесцеремонно подцепляя пальцем названную вещицу – золотую веточку, покрытую белой эмалью. – Да она же стоит целое состояние. Восемнадцатый век, если не ошибаюсь.

– Смотря какой эры, – без улыбки сказал Герман.

– Шутишь? Ну и шут с ней, с твоей белой ветвью. Не о том мы говорим, не о том. Я просто сильно растерялся… Не могу в себя прийти от изумления. Где же ты пропадал столько лет? Ни письмеца, ни телеграммки.

– Нельзя было, – развёл руками Герман.

– Вот же! – топнул ногой Артюхов. – Опять её величество секретность, будь она неладна! Подозреваю, сейчас выяснится, что нам ни о чём и поболтать нельзя, кроме твоей злосчастной заколки.

Герман загадочно улыбнулся и предложил:

– Давай я тебя с семьёй познакомлю…

В течение следующего часа археологи потчевали гостей обедом, главным блюдом которого выступал «байбачий [125] Байбак – степной сурок. » кулеш по рецепту покойного Потапыча. Блюдо это Слюсар приготовил из самолично добытого им в степи сурка.

– Вам разве не хватает выданных продуктов, что приходится охотиться? – поинтересовалась Ева.

– Хватать-то хватает, но это же дичь, свеженина! – красноречиво жестикулируя, пояснил ассистент.

– Абраша, я вас попрошу, займите моих дам культурной беседой, – копируя незабвенный одесский говорок отсутствующего Фитиля, попросил Герман. – А то, сам понимаешь, нам с профессором надо немножко прогуляться и немножко поговорить за жизнь.

– С превеликим удовольствием, – вскричал Слюсар, прижав руку к груди. Герману показалось, что от умиления ассистента вот-вот прошибёт слеза. Обернувшись к Еве, Слюсар повторил с ещё большим возбуждением: – С превеликим удовольствием!

– Меня очень заинтересовала охота на сурков, – обворожительно улыбнулась Ева. – Может, расскажете поподробнее, Абрам Ионович…

– О чём речь, сударыня! Не только расскажу, но и покажу!

Герман озадаченно воззрился на жену – раньше она терпеть не могла охоты. Хотел выяснить причину подобной изменчивости, но ему помешал Артюхов: подхватил под руку и увёл с собой. Они ушли в степь метров на пятьдесят, там Михаил Капитонович остановился и горячо зашептал:

– Гера, ты же врёшь, что в отпуск приехал, это и ежу понятно!

Крыжановский спокойно раскурил трубку и пожал плечами.

– А я и не собирался ничего от тебя скрывать, – сказал он спокойно. – Для других я – твой приехавший в отпуск приятель, а на самом деле – налицо обычная инспекция. Нужно же знать, как ты тут справляешься с …э-э поручением.

– Инкогнито из Петербурга, значит? – процедил Артюхов. – Поди, у тебя и жена с дочкой фальшивые?

– Нет, Миша, семья самая что ни на есть настоящая, равно как и наша с тобой дружба. Ладно, учитывая твоё настроение, подготовку объекта к затоплению поедем смотреть завтра, а сегодня просто будем говорить. Честно говорить, без фальши. Спрашивай, что сочтёшь нужным… Заколку, само собой, не трогай, а так – пожалуйста. Лады?

– Лады! – Артюхов хлопнул друга по плечу и, подмигнув, добавил: – Про заколку уж точно не спрошу, зато насчёт остального – не обессудь.

Герман ответил утвердительным кивком.

– Хорошо, тогда о главном, что не даёт покоя. Это грандиозное строительство – шлюзы, плотины, углубление рек… ради чего оно? Зачем? Весь цемент, имеющейся в стране, не на строительство жилья везут, а сюда. «Зека» из лагерей толпами сгоняют, целые станицы с места на место перетаскивают. А всё вокруг, – археолог сделал широкий жест рукой, – ведь это же плодороднейшие земли, а их безжалостно хотят затопить! Только не говори, что всё ради электричества и судоходства. Я не специалист, но и ежу понятно: если нужны ГЭС, то можно перегородить сибирские реки, там места безлюдные. Для перевозки же грузов лучше построить железные дороги, чем углублять реки, сносить населённые пункты и уничтожать лучшие в стране виноградники.

Артюхов искоса глянул на Германа и продолжил:

– Нет, умом я понимаю: такие ресурсы тратить ради затопления нашего с тобой открытия никто не стал бы – овчинка выделки не стоит. Но сердце, Гера, вещует иное: великая стройка – лишь прикрытие, а основная цель – сокрытие тайны Саркела.

– Сердце тебя не обманывает, – негромко сказал Крыжановский. – Конечно, те, другие причины, что ты назвал, тоже важны: возрождающаяся после войны страна действительно нуждается в новых гидроэлектростанциях и водных артериях. Только представь, благодаря им Москва станет портом пяти морей. Но желание сделать так, чтобы над Саркелом и его тайной плескались воды рукотворного моря – самый главный мотив. Наиглавнейший! Сам знаешь, наверху любят такие решения: десять проблем – одним махом…

– Но почему?! Почему нельзя поступить иначе: окружить всё секретностью и спокойно изучать те доисторические чудеса? Ведь они же бесценны для науки, я уже не говорю про оборонную отрасль!