Наталия Шитова - Девчонка с изнанки. Апрель (СИ)

Он кивнул, отошёл от окна и вернулся ко мне. Озабоченно оглядел меня, качая головой, и сказал:

— Тебе надо поспать, Кира. Обязательно.

— Я попробую.

— И мне тоже не помешает. Здесь есть, куда голову преклонить?

— Ну вот там, где я тебя перевязывала, — я махнула рукой. — Там же кровать вроде есть.

— Пойду я тогда, — вздохнул Шокер. — Если что, зови.

Он ушёл быстро, не глядя на меня.

Я долго-долго лежала в ванне, три раза сливала остывшую воду и наполняла ванну снова. За шумом воды я слышала, как несколько раз открывалась и закрывалась дверь в спальню. Когда же мне надоело мокнуть, я вылезла из ванны, разлив вокруг себя море, кое-как вытерлась, натянула трусы и майку и вернулась в спальню.

На поверхности две луны. Иногда они выходят по очереди, иногда сливаются в одну. Но сейчас они висели над домом, как два чудовищных глаза, и в их свете вишнёвые цветы на потолке были настолько прекрасны, что слёзы подступили.

Я не смогла заставить себя улечься. Обойдя кровать, я села на пол, привалившись спиной к кромке матраса. Луны были настолько яркие, что смотреть больно.

Дверь снова открылась.

— Ну наконец-то, — сказал Шокер. — Ты пробыла в ванной два часа.

— Ну и что?

— Да ничего, — он вошёл и остановился по ту сторону кровати. — Почему не ложишься?

— Не могу.

— Что значит «не могу»?

— Не могу я тут спать. Вообще. Чувствую себя как в склепе.

— Ну, какой же это склеп? — рассудительно возразил Шокер. — Симпатичный дом. Спальня какая замечательная…

— Это не спальня, Шокер, — вздохнула я. — Это мемориал. Мемориал мечты Йана. Он хотел, чтобы я снова была с ним. Здесь. В этой комнате. На этой постели. Под этими вишнями…

— Да, думаю, он этого хотел. Но он включил этот дом в завещание, значит, он хотел, чтобы ты жила здесь в любом случае, с ним или без него. Я уверен, он сделал это от сердца. Не отвергай его подарок.

— Я не отвергаю. Но я не могу жить в мемориале!

Шокер промолчал, обошёл кровать, сел рядом со мной.

— Мне всё время кажется, что он сейчас войдёт… Нет, Шокер, даже не так. Я всё время жду, что он войдёт. Я хочу, чтобы он вошёл. Я хочу, чтобы он был жив… Я не понимаю, почему это случилось именно с ним. За что?..

Он попытался меня обнять, я оттолкнула его.

— Зачем ты пришёл, Шокер?

— Куда?

— В этот дом. Почему ты пришёл в церковь, я понимаю. Но зачем сюда?

— Тебе нельзя сегодня оставаться одной.

— А, так ты тут из-за меня?

Шокер кивнул.

— Зря беспокоишься. Я не одна. Тут внизу Ятис. Первоклассный вышколенный слуга, Йан постарался.

— Возможно, он хороший слуга. Но, как хороший слуга, он не станет вламываться к тебе в спальню и не заметит, что ты сидишь мокрая на полу вместо того, чтобы спать в постели. А я не слуга, я себе и не такое могу позволить… Тебе нельзя так сидеть, простудишься.

— Отвяжись!

Я понимала, что выгляжу не лучшим образом. Мало того, что в нижнем белье, так ещё и вода с мокрых волос, облепивших плечи, впиталась в майку. Я чувствовала себя неловко перед Шокером. Ему же, похоже, было наплевать, мой расхристанный вид его не трогал.

— Что мне сделать для тебя, кроха? Скажи, я сделаю.

И эти слова меня доконали. Я сразу почувствовала себя маленькой, одинокой и очень несчастной.

— Шокер, что хочешь делай. Только помоги мне. Я так больше не могу. Мне надо как-то до утра дожить, потом я справлюсь. А сейчас помоги.

— Ну тогда пойдём, что ли, из этого мемориала. Пусть тут всё остаётся, как есть. Иди ко мне, держись за меня…

Он встал, наклонился, я обхватила его за шею, и он легко поднял меня с пола. Принёс меня в комнату прислуги, положил на кровать, накрыл одеялом и сел рядом.

— Хочешь, я тебе спою? — сказал он вдруг.

Я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.

— Нет, не надо. Я про Пятачка уже наслушалась. Лучше станцуй!

Шокер покачал головой, сосредоточенно покусал губы и запел, негромко, низко, иногда срываясь на хрипловатый шёпот.

Это была изумительной красоты мелодия, печальная, строгая и горестная, очень похожая то ли на блюз, то ли на госпел. Видимо, Шокер вёл мелодию очень точно, потому что ни разу мой тонкий слух не был оскорблён. Я слушала, и у меня временами стыло дыхание и мурашки бежали по спине. Шокер пел на гатри. История была о девушке с холодным ледяным сердцем. Многие пытались растопить его, но лишь один юноша, чьё сердце, напротив, пылало страстной любовью, сумел это сделать. Холодное ледяное сердце растаяло, а потом и испарилось, а юноша тоже сгорел, потому что некому и нечем было пригасить его пламя.

— Ты специально выбрал такую печаль, да? Чтобы легче плакалось?

Он кивнул и коснулся пальцами моего влажного виска.

— А ещё? Ещё знаешь?

— Знаю.

— А откуда?

— Жена мне очень часто пела.

— Спой ещё, пожалуйста. Если не устал.

Он наверняка устал. Да и вообще, вряд ли ему было легче, чем мне. Но он запел что-то ещё. А потом опять и снова. И это что-то всё было о любви и смерти, о смерти и любви. Как ни крути, а выходило, что любовь — это такая засада, что, раз вляпавшись, выжить нет никаких шансов.

Каждая мелодия душу просто узлом завязывала. А голос Шокера хотелось слушать бесконечно. Я так и уснула, свернувшись калачиком под одеялом и чувствуя обнимающую меня руку. И сквозь сон мне казалось, что он продолжает петь.

Проснувшись, я обнаружила, что уже почти полдень, а Шокера рядом нет. И в комнате нет. Вскочив, сбегав в спальню за одеждой, а потом осмотрев в доме каждый закоулок, я убедилась, что его нет нигде.

— Ятис, где… — я ворвалась в кухню с вопросом, но даже не сообразила, как спросить. Видел ли слуга, что в доме на ночь оставался кто-то ещё? Знал ли он в лицо младшего лорда?

— Да, госпожа?

— Когда ушёл… мой гость?

— Который? — невозмутимо уточнил Ятис. — Терракотовый? Или Андрей Клайар?

— Когда ушёл терракотовый, я, слава Богу, помню.

— Нет, прошу прощения, не помните, — возразил Ятис. — Я не про того офицера, который вчера пил здесь кофе. Я про другого.

— Какого другого? — испугалась я.

— Очень рано, часов в шесть, в дверь позвонил терракотовый в офицерском мундире. Спросил, можно ли вас видеть. Я ответил, что госпожа провела бессонную ночь и уснула только недавно. Тогда он уточнил, всё ли в порядке в доме, как себя чувствует госпожа, не было ли видно вокруг подозрительных посторонних личностей. Я хотел было сказать, что, кроме него, других подозрительных не видел, но не стал. Он пожелал всего доброго и ушёл.

Похоже, командор позаботился о самой лучшей прислуге для меня.

— Ты молодец, Ятис. Видимо, Альдон приставил кого-то для слежки… А Андрей?

— Он ушёл ещё раньше… — слуга стрельнул глазами в мою сторону и осторожно уточнил. — Как петь закончил, так сразу ушёл. Велел получше о вас заботиться… Завтрак будет через пять минут, госпожа. Куда прикажете подать?