Юрий Рытхэу - Интерконтинентальный мост

— Между прочим, в вашей печати уже появились сочувственные статьи о якобы жалкой судьбе жителей Иналика. Вот статья из газеты «Полярник», издающейся в бухте Провидения. Насколько мне известно, там живут родственные жителям острова Святого Лаврентия эскимосы. Так вот некий Гаймисин, подписавшийся историком, выражает сочувствие иналикцам, оказавшимся в трудном положении в связи со строительством моста. И делает вывод: такова судьба малых народов в капиталистическом обществе. С ними, мол, не считаются, их мнение не является решающим — словом, бедные, бедные эскимосы Аляски! Кстати замечу, ЧТО этот Гаймисин не первый и, думаю, не последний сочувствующий… И вот еще: газета «Тихоокеанский вестник» вдруг высказалась вообще против моста… Я очень рад, что вы приехали. Вы своими глазами можете убедиться в том, что может сделать для своих граждан такая великая страна, как Америка.

Распахнулась дверь, и в проеме показалась растрепанная, задыхающаяся Френсис. У нее был такой вид, словно за ней кто-то гнался.

— Они согласились! — выкрикнула она, переведя дыхание. — Согласились переселиться на Кинг-Айленд!

Петр-Амая, сдерживая себя, спокойно сказал:

— Я рад, что все затруднения позади. Думаю, что человечество оценит эту жертву иналикцев.

— Многие могут даже позавидовать им! — вставил Трумэн-Кеннеди. — Каждая семья получает бесплатно, заметьте, бесплатно, дом, полностью обставленный мебелью, с водоснабжением, коммуникационными средствами. Не дом, а настоящий дворец! Далее — полностью механизированное охотничье снаряжение: лодки, оружие и так далее. Бесплатное медицинское обслуживание, освобождение от платы за обучение в университете, если кто пожелает учиться… Далее, в компенсацию за эту пустынную скалу входит снабжение продовольствием, необходимым для жизни всех иналикцев сроком на пятьдесят лет. Вы представляете — полвека можно ничего не делать! Не работать, не беспокоиться ни о чем и даже не трогать счет в банке!

Трумэн-Кеннеди, похоже, даже сам распалился от собственной речи и неожиданно закончил ее так:

— Эх, родиться бы мне на острове Иналик! Забросил бы к черту свою службу и переселился на Кинг-Айленд, охотился, рыбачил и ни о чем не думал!

Но в глазах Френсис не было радости.

Не было радости и в голосе Джеймса Мылрока, когда он по системе внутренней связи вызвал Петра-Амаю и пригласил на обед.

— Я знаю, что Френсис у вас, — сказал Джеймс. — Пусть и она тоже придет.

Дом Мылрока стоял на южной стороне острова, последним в ряду жилищ. Половина его опиралась на железобетонные сваи. Меж ними была сложена разная хозяйственная утварь, стоял ненадобный летом снегоход, а рядом бочки, приготовленные для зелени.

Внутри дом был достаточно просторен. Большая комната служила и столовой, и гостиной, и мастерской. Возле широкого окна, смотрящего, как и окна всех домов Иналика, на Берингов пролив, стоял стол-верстак с различными инструментами для резьбы по моржовой кости.

На столе с низкими ножками, окруженном китовыми позвонками, на продолговатом деревянном блюде дымились куски вареного моржового мяса.

Перси поздоровался с Петром-Амаей как со старым знакомым. Адам Майна уже сидел возле блюда и задумчиво разглядывал лезвие своего охотничьего ножа, служащего в данном случае столовым прибором.

С легким замешательством Петр-Амая вспомнил, что у него нет ножа.

Но, словно прочитав его мысли, Джеймс Мылрок подал гостю остро отточенный охотничий нож.

Адам Майна, пользуясь привилегией старейшего, прочитал молитву, потом первым выбрал кусок, потрогал его с разных сторон кончиком ножа, поддел и протянул Петру-Амае.

— Попробуй, это хороший кусок.

Первым осторожно положил на край деревянного блюда обглоданную до белизны кость Адам Майна, посмотрел через стол на Петра-Амаю и спросил:

— И что же ты думаешь о нас?

Петр-Амая растерянно огляделся.

— Что ты думаешь о нас, решившихся покинуть Иналик?

— Думаю, что все человечество… — начал, откашлявшись, Петр-Амая.

— Оставь в покое человечество, — перебил Адам Майна. — Кто-то из поэтов хорошо сказал: легко любить все человечество, а ты попробуй полюби соседа… А мы вот продали себя, свою независимость, свою самостоятельность. И не надо высоких слов о жертве в пользу человечества. Сколько себя помню, сколько прочитал книг, всякого рода ученых статей, кроме восхищенного любопытства все остальное человечество, живущее к югу от Полярного круга, никаких чувств к нам никогда не испытывало!

Петр-Амая всматривался в лицо старика. Его глаза, глубоко запрятанные, казались продолжениями морщин на лице. Кожа на лице напоминала кору старого дерева.

Жена Мылрока с помощью Френсис время от времени добавляла мяса на деревянном блюде. Иногда Петр-Амая ловил на себе мимолетный взгляд Френсис, словно теплый луч летнего солнца вырывался из-за тучи и ласково касался щеки.

— И все же, если призадуматься, — облизав пальцы, проронил Перси, — мы выиграли. Многие бывали на Кинг-Айленде и знают, что это хороший остров, намного больше и удобнее, чем наш Иналик. Там есть источники природной пресной воды, растут такие же травы, ягоды и даже в большем количестве, чем здесь. Я вчера весь вечер изучал планировку дома, чтобы внести в нее изменения по моему вкусу, и не нашел, чего бы можно было еще туда добавить.

— Попросил бы плавательный бассейн, — усмехнулся Адам Майна.

— Я плавать не умею, — отозвался всерьез Перси. — Ни к чему мне плавательный бассейн.

За молчаливым чаепитием Петр-Амая думал о том, как трудно будет этим людям свыкнуться с мыслью, что для них Иналика больше не существует… Хотя, на первый взгляд, вроде бы все сделано к лучшему: иналикцы с немалой выгодой переселяются на Кинг-Айленд, не изменяется их природное окружение, а сам остров останется на месте, став опорой гигантского сооружения, гордости человечества, покончившего навсегда со страхом войны. Связав материки, все транспортные артерии Старого и Нового Света, мост еще раз подчеркнет единство и уникальность человечества во вселенной.

Сергей Иванович Метелица уезжал в короткий отпуск.

Подготовительные работы к сооружению моста шли полным ходом, и все было налажено так, что он мог спокойно отправиться к месту отдыха, в небольшое село Елизаветино под Ленинградом.

Большинство людей в начале третьего тысячелетия, за исключением нуждающихся в специальном лечении, давным-давно отказалось от пустого времяпрепровождения в так называемых домах отдыха и санаториях. Отдых заключался в перемене занятия. У людей напряженной работы, такой, как деятельность крупного инженера, руководителя большой стройки, научного коллектива, наибольшей популярностью пользовался отдых-работа в стиле «ретро».