Ли Брэкетт - Пришествие землян

Кэри услышал крики и увидел, как издалека к ним скачут всадники. Внезапно на него напал страх. Малейшая ошибка, неточность — и тогда ничто на Марсе не спасет их. Но жажда была куда хуже страха.

Была и еще одна причина. Проходя мимо трупов на песке, лежащих возле разбитого флаера, Кэри заметил, что оба убитых — марсиане, и тогда он с какой-то звериной злобой уставился на башенки Синхарата. Уэйлз был там, в безопасности, по-прежнему живой, по-прежнему стоящий между Кэри и тем, чего ученый так страстно желал. Рука Кэри судорожно сжала топор. Он уже слегка повредился в рассудке на почве Говарда Уэйлза и хроник Бессмертных.

Когда всадники приблизились на расстояние броска копья, археолог остановился, поднял топор и воткнул его в песок как знак мира. Выждав минуту, он негромко произнес:

— Ради всех богов, будьте осторожны.

Всадники натянули поводья, из-под копыт полетел песок.

— Я требую выполнить мою последнюю просьбу, — сказал Кэри.

Он стоял, раскачиваясь над своим топором, пока всадники изучали его, закутанную женщину и запыленный труп. Их было шестеро, высоких, крепких мужчин с дикими глазами и длинными копьями наготове. Наконец один из них спросил:

— Как вы сюда попали?

— Муж моей сестры, — сказал Кэри, показывая на Дерека, — умер во время похода на Барракеш. Законы нашего племени повелевают похоронить его там, где он родился. Но сейчас караваны не ходят. Вот нам и пришлось отправиться в одиночку, и во время песчаной бури мы сбились с пути. Не знаю, сколько дней мы блуждали в пустыне, пока не наткнулись на ваши следы.

— А вы знаете, где находитесь? — спросили кочевники.

Кэри отвел глаза от города:

— Теперь я понял. Но если человек умирает, ему дозволено воспользоваться колодцем. Мы умираем.

— Тогда воспользуйтесь, — сказал кочевник. — Только держитесь подальше от нашего лагеря. Это дурное предзнаменование. Мы отправляемся на войну, лишь закончим здесь одно дело. Мы не желаем, чтобы всякие трупы отбрасывали на нас свою тень.

— Пришельцы? — спросил Кэри, показав на трупы в песке и останки флаера.

— Пришельцы. Какой еще дурак осмелится будить призраков запретного города?

Кэри покачал головой:

— Во всяком случае, не я. Я даже смотреть на него не желаю.

Всадники ускакали обратно в лагерь. Кэри медленно потащился к утесам. Ему было ясно, где может находиться колодец. В розовом коралле виднелся огромный арочный вход, люди входили и выходили оттуда, чтобы напиться и напоить своих зверей. Кэри, добравшись до места, монотонно завел церемонную речь, речитативом твердя традиционные фразы, которых требовал этикет. Он просил дать дорогу мертвому, так, чтобы воины, и беременные женщины, и лица, проходящие обряд очищения, отошли подальше. Воины расступились.

Кэри вошел с жестокого солнца в благотворную тень извилистого прохода, достаточно высокого и широкого, поднимающегося вверх и вверх — сначала едва заметно, а потом все круче и круче — и наконец обрывавшегося в огромной, гулкой, как собор, зале, тускло освещенной факелами. Их свет выхватывал из мрака причудливые коралловые формы. В центре залы помещался колодец, имевший форму широкой чаши.

И тут Аррин впервые издала короткий мучительный вскрик. Семь или восемь воинов, охранявших колодец, как один отпрянули в стороны, и Кэри с Аррин и «покойником» смогли подойти к воде в одиночестве. Несколько человек поили своих зверей; Кэри словно из уважения к запрету обошел их стороной как можно дальше. В полумраке он поднялся по истертым ступеням, вырубленным в коралле. И остановился.

Он помог Аррин спешиться и усадил ее, потом стащил Дерека с носилок и положил на твердый коралловый пол. Звери кинулись к воде, и он не сделал никаких попыток остановить их. Археолог наполнил один бурдюк для Аррин, а потом сам бросился навзничь между пьющих животных и окунул голову в чудную чистую холодную воду. После этого он несколько минут стоял на коленях в каком-то полузабытьи, пока не вспомнил, что Дереку тоже нужна вода.

Он наполнил еще два бурдюка и отнес их к Аррин, встав подле нее на колени, словно в знак нежного утешения, пока она рыдала над «мертвым». Его распахнутая накидка надежно скрывала то, чем занималась девушка, — поила Дерека из бурдюка. Кэри что-то сказал, тихо и быстро, затем вернулся к животным. Он погнал их прочь от воды, чтобы они не подхватили воспаление копыт и не охромели. Вся эта суета была призвана скрыть то, что происходило за его спиной.

Кэри повел шипящих и спотыкающихся зверей туда, где прежде были Аррин и Дерек, все еще прикрываясь Животными на тот случай, если стражники наблюдают. Он схватил свой топор и последний бурдюк с водой и погнал зверей вверх по лестнице, так быстро, как только Мог. Лестница была винтовая, и он в кромешной тьме уже повернул за второй поворот, когда стражники наконец опомнились и издали яростный вопль.

Он не знал, будет ли за ним погоня. Кто-то пошарил во тьме, ощупывая его лицо, и голос Дерека что-то быстро произнес. Он слышал, как задыхается Аррин — словно загнанная собака. У него самого колени тряслись от слабости. «Какой мощный ударный отряд против Уэйлза с его людьми и тридцати разъяренных воинов шани», — с сарказмом подумал археолог.

Внизу, у первого поворота, вспыхнуло пламя факелов и послышались голоса. Кэри с Аррин и Дереком ринулись вверх, помогая друг другу, однако шани не последовали за ними, а остановились. Факелы и голоса исчезли. Кэри с друзьями поднялись еще выше, потом без сил рухнули на вытертые ступени.

— Почему они не погнались за нами? — спросила Аррин.

— А зачем? Наших запасов воды надолго не хватит. Они могут позволить себе подождать.

— Да, — согласилась девушка. — Но как мы выберемся отсюда?

— Это будет зависеть от Уэйлза, — ответил Кэри.

— Не понимаю.

— Рано или поздно кто-нибудь должен послать сюда флаер, чтобы выяснить, что случилось. Весь вопрос в том, как скоро. — Он похлопал по бурдюкам с водой. — Вот почему они так важны для нас. Это дает нам выигрыш во времени.

Маленький отряд вновь двинулся по лестнице вверх, по протертым множеством ног камням. Бессмертные ходили сюда за водой долгое-долгое время. Вскоре впереди мелькнул дневной свет, просочившийся через щель, и мужской голос, полный ужаса, закричал откуда-то сверху:

— Я слышу их! Они идут сюда…

Но ему ответил резкий голос Говарда Уэйлза:

— Подожди!

Потом он спросил по-английски:

— Кэри? Доктор Кэри, это вы?

— Я! — прокричал в ответ Кэри.

— Слава Богу, — сказал Уэйлз. — Я видел вас, но не был уверен… Поднимайтесь сюда, добро пожаловать. Мы все теперь в одной ловушке.

Синхарат был городом без людей, но мертвым городом он не был. У него была память, был голос. Ветер давал ему дыхание, и он пел, пел бесчисленным множеством крохотных органных трубок из коралла, пел пустыми мраморными проемами и узкими глотками улочек. Тонкие минареты выступали в нем флейтами, а ветер не стихал никогда. Порой голос Синхарата звучал мягко и мелодично, что-то рассказывая о вечной молодости, весне жизни и неиссякающих удовольствиях. А порой он был мощным и яростным, исполненным гордыни. Он кричал: «Ты умрешь, я — никогда!» Бывало, он впадал в безумие, насмешливый и ненавидящий. Но песнь его всегда была воплощением зла.