Сизя Зике - Сахара

- Что случилось? Неприятности?

- Да нет. Новость, скорее, приятная. Видел того типа, который только что зашел в "Гранд Отель" с какой-то парой и ребенком?

- Дружок?

- Вовсе нет. Это гад. Пошли его поприветствуем. Это Цыган, который уже давно крутится в этих краях. Он ворует в Европе машины и приезжает продавать их Африку, как и многие грешные души, которые здесь ошиваются.

Цыган - это истинная сволочь. Когда я жил в Ньямей, в самой начале своей карьеры торговца машинами, он одолжил у меня деньги и как-то позабыл отдать. Ну, это такая вещь, которую простить еще можно. Деньги для подобных людей настолько ценны, что им прямо свербит долгов не отдавать. Но, помимо этого, он пару раз сыграл ниже пояса, что самое паршивое, во время моего отсутствия, у меня за спиной. В то время я частенько ездил в Европу по делам и не всегда бывал на месте, чтобы проследить за делами.

Когда мы заходим в бар, Цыган сидит за столиком вместе с мужчиной и женщиной, спиной к нам. Мы подходим, и движением, которое со стороны может показаться совершенно дружеским, я хватаю Цыгана за ухо. Тот поворачивается. Он низкого роста, крепко сложенный, рожа самая бандитская.

- День добрый, коллега.

Я дружелюбно улыбаюсь.

- Не помешаем, если выпьем вместе с вами?

- Ну да, нет вопросов, Чарли.

Мы усаживаемся, а я отпускаю ухо.

Мужчина с женщиной - это итальянцы; он немного говорит по-французски. Узнаю, что они направляются в Мали.

- Машина у вас имеется?

Итальянец указывает на Цыгана. Они едут с ним.

Пацану лет пять. Сейчас он сидит на коленях у матери. Родители его имеют совершенно банальный вид. Пытаюсь их расспросить, но чувствую недоверие к себе. В конце концов удается выяснить, что малийских виз у них нет, но Цыган пообещал их как-то провезти. История паршивая. Малийские таможенники никогда не пропустят кого-либо без визы, и этот сукин сын прекрасно об этом знает. После этого итальянцы застрянут в пустыне с пятилетним сопляком. Не знаю, что склонило гада заняться этим, но в одном сомнений нет - мне это никак не нравится.

Этот урод способен на все, он готов убить ради сотни франков. Опять же, меня трясет, как подумаю, что он вмешивает в эту гадкую историю еще и пацана.

Выдерживаю спокойствие вплоть до того момента, когда итальянцы уходят к себе в номер. Цыган пытается выскользнуть, но я его задерживаю.

- Разве ты не останешься с нами, коллега?

Он снова садится на стул. В нашей компании он чувствует себя в полнейшем одиночестве и молчит, крутя в руке спичечную коробку. Парень нервничает. И не без оснований.

Помолчав немного, он говорит мне:

- Чарли, хочу тебе сказать, что я всегда хотел отдать тебе те бабки.

- Спокуха, хлопец.

После этого я ложу ему руку на плечо.

- Что, Чарли...

- Поедешь с нами. Я приглашаю тебя в наш лагерь на чашечку кофе.

- Нет, это очень мило с твоей стороны, но я не могу, Чарли. Куча дел...

Капоне хлопает его по предплечью и цедит, словно в старом гангстерском фильме:

- Ты обязан поехать с нами, малыш.

Кара, до которого дошло, что здесь что-то не так, поднимается.

Цыган еще пытается сопротивляться:

- Послушай, Чарли...

- Приятель, не заставляй меня обрывать тебе уши здесь.

Тот поднимается и идет за нами.

По дороге в лагерь мы не говорим ни слова. Капоне лишь посвистывает сквозь зубы. Свой грузовик я устанавливаю поперек, напротив таможенного поста. Таким образом Рабах не может видеть, что у нас творится. С другой же стороны один лишь желтый песок, свидетелей никаких.

Цыган сидит на стуле, лицом к нам. Пару раз в морду он уже получил, так что щеки сделались приятного, темно-красного цвета. Нужно отметить, что лично я этим эффектом весьма доволен. Таким образом, тональность нашей дискуссии была настроена, и Цыган прекрасно понимает это. Атмосфера будет самой теплой.

Я сижу в кабине с ногами наружу. Гремит музыка, чисто для настроения и чтобы заглушить возможные крики. Вдоль грузовика выстроились мои люди. У всех суровые, каменные лица. Они передают друг другу самокрутку и потягивают по разу, не спуская при этом глаз с Цыгана, который уже совершенно сломался.

Не нужно особенно и давить, чтобы он все рассказал. Итальянцы бегут от полиции, так что в посольство Мали за визой обратится никак не могут. Цыган, наобещавший им кучу всего, собирается завезти их в Тессалит, где их, ясное дело, не пропустят. И вот там, в затерянной пустынной дыре, они уже будут полностью зависеть от этой свиньи. Он собрался выдоить от них все деньги, после чего смыться в Мали.

Это ж какой говноед! Для них подобная ситуация - это истинная смерть или, как минимум, серьезнейшие проблемы. Взрослые отвечают сами за себя, их проблемы меня не касаются. Но нужно быть совершенной канальей, чтобы втаскивать в подобную историю еще и ребенка. Роль моралиста не слишком мне соответствует, но детей я люблю и презираю тех, которые их не уважают.

Даю Цыгану последний шанс:

- А мальчишка?

Выразительный жест Цыгана явно показывает, где он этого пацана видел.

Парни из моей команды глядят на этого подонка с ненавистью. Самюэль Граповиц выступает вперед и, словно истинный инквизитор, требует обрезать Цыгану яйца. Подходит Капоне, не столь театральный, но от этого не менее решительный. Когда он останавливается возле Цыгана, то поднимает руку. В самый последний момент он обращается ко мне:

- Можно?

Капоне бьет изподтишка. Цыган слетает со стула. Капоне бить умеет. Цыган поднимается с окровавленным ртом, наполовину оглушенный, как тут Индеец молниеносно вновь посылает его на землю, подбив ноги. Так начинается наказание. Каждый подходит и валит наотмашь.

- Вставай.

Следует признать у обвиняемого одно достоинство - его выдержку. Цыган опирается о стул, ему даже удается на нем сесть. Вся передняя часть его рубашки измазана кровью. Рожа похожа на сырой бифштекс. Губы, нос, брови все это разбито и обильно кровоточит.

В соответствии с древней традицией преступного мира Капоне предлагает взять с Цыгана штраф.

- Отличная идея. Отдавай все бабки.

Тот с трудом встает и вытаскивает из заднего кармана бумажник с парой банкнот, которые он протягивает в моем направлении, разложив веером. Тогда я приказываю ему стянуть тряпки. Пинки оставили явные следы у него на груди и ногах. Если не считать этих багровых пятен, он весь белый.

Капоне подходит к валяющейся одежде Цыгана и кривится.

- Воняет. Не слишком ты часто, сволочь, моешься.

Сначала он находит нож и прячет себе в карман. Потом обнаруживает приличную пачку банкнот в зашитом кармане на задней части брюк. Я же не отстаю от Цыгана:

- Снимай носки!

У того под стопами приличные пакеты бумаг. Капоне приносит мне все. Здесь тысячи три долларов, из которых я бросаю Цыгану триста баксов, чтобы ему было на что вернуться в Европу. Тот уже собрал свои тряпки и теперь прижимает их к груди.