Людмила Жукова - Прошу тебя, припомни...

— Надо помочь человеку, — сказала Катя и рассказала о Мефодии Ильиче.

— У меня у самого отец погиб на фронте, — помолчав, сказал Саша. — Так я его и не увидел. Доброе это дело — такое устройство создать. Только в план нам эту работу не включить — перегружены. Но делать будем. Я и трое моих друзей. А вы станете консультантом. Идет?

Сканирующий коллектор информации — «Скиф» — был создан через год с небольшим. Он умел улавливать в мозгу испытуемого точки, реагирующие на звуки.

— Ах, если бы он мог маршрут мысли проследить и сфотографировать, — размечталась Катя.

— Что ж, ради вас, Катерина Сергеевна, и это можно. Но консультаций понадобится гораздо больше — в пору переехать мне к вам или вам ко мне, — серьезно сказал Саша, и Катя так и восприняла предложение — всерьез.

— Лучше мне — к вам, — испуганно ответила она, не представлявшая, что кто-нибудь, кроме Олега, может жить в ее комнатке.

Саша понял смятенный ответ Кати за согласие выйти замуж…

…В парке потемнело — заходило солнце. Катя вдруг почувствовала, как устала. Острые каблучки, наколов стопки опавших листьев, застревали в шуршащем пружинящем настиле. Она опустилась на скамейку, живописно разукрашенную разноцветными листьями, засунула озябшие руки в карманы жакета, задумалась. Может быть, все было неверно в ее жизни? И постоянная память об Олеге, и та, давняя, разлука с добрым Сашей?

«Зачем ты выходила за меня замуж? — всплыли его слова. — Зачем ты выходила за меня замуж, если любила другого?»

Что было отвечать? Виновата.

А рассказала она Саше об Олеге из-за признания Марьи. Та зашла как-то к ним с хозяйственной сумкой, с базара, — понурая, виноватая: «Ось як вышло, Катюшка. Ты мне доброе дело сделала, а я злом отплатила. Приезжал ведь твой Олег. А я ему: „Счастливая она. Муж хороший. Не разбивай семью“. Они уехал».

Саше, заставшему ее в слезах, Катя выпалила правду и ушла в свой старый домик на окраине. Пока выпросила отпуск, прошла неделя, и, приехав в город Олега, она его не застала: уехал в длительную заграничную командировку. Один.

А потом пришел Саша и, отводя глаза, спросил: «Ты будешь работать над „Скифом-2“? Я смекнул, как научить его пробуждать память предков. Ту, что закодирована в девяноста процентах мозга…»

Они помирились, а в сердце Кати по-прежнему жил Олег, прощеный и не единожды оплаканный.

— …Катерина Сергеевна! Вот вы где! Замечательно! — ворвался в ее невеселые воспоминания голос завлаба Сквознова. — А ведь завтра первым решено провести ваш эксперимент. Студенты ждут вас…

Студенты восприняли ее маленькую вступительную речь скептически. Один из них — с рыжими кудрями, с вздернутой к носу губой, хохотнул:

— А что вы хотите, чтоб мы вспомнили? Далекое детство или вкус вчерашних щей?

Катя сурово молчала.

— А нельзя ли результаты эксперимента тут же передать по институтскому радио? — продолжал остряк.

— А у вас есть радио? Прекрасно! Дайте мне ключи от радиорубки, завтра я вам их верну, — сухо сказала Катя.

Тот недоуменно протянул ключ.

— Лариса, подготовьте опыты на завтра, — обратилась она к лаборантке. — Когда у вас, товарищи, заканчиваются лекции? В 15:30? Тогда в 16:00 ждем вас. — И она вышла, услышав вслед шепот остряка: «Вот мымра! Медуза Горгона! Я умер под взглядом ее мертвых глаз!»

Катя невесело усмехнулась — кем она еще может казаться этому двадцатилетнему весельчаку? Конечно, мымрой, Медузой Горгоной! И Олегу, видимо, тоже. И все-таки она пойдет на риск, напомнит о себе, будь что будет!

Утром она протянула Ларисе пачку листов с новыми, написанными за ночь вопросами.

Лариса моргнула голубыми, искусно подведенными глазами:

— Он, опять что-то новое, Екатерина Сергеевна? А может, начнем по проверенным тестам?

— Это не для студентов, Лариса. Для преподавателя — Оршева Олега Дмитриевича. Подойдешь, попросишь его полчаса посидеть у «Скифа», скажи, это просьба нашего завлаба — начать с преподавателей. Мою фамилию не называй.

— Ой, а почему, Екатерина Сергеевна?

— Мы с ним учились вместе и когда-то поспорили, возможно ли вернуть память.

— Па-нятно! — заговорщицки подмигнула Лариса и, плавно покачиваясь — под манекенщицу, — поплыла к двери.

Катя ждала, пока Лариса внесет в «Скиф» новую информацию — тексты на древнерусском языке, сообщения латинских авторов о скифах, их образе жизни и войнах, материалы последних раскопок скифских курганов и выписки из тех сорока томов записок археологического общества, что когда-то делала для Олега.

Сидя в соседней комнате, Катя слышала, как вошедший Оршев спрашивал Ларису:

— Ну, так что же это такое — тесты первого ряда, тесты второго ряда?

— Первого — как именно воспринимает мозг испытуемого, второго — что именно представляет при этом. Тесты не главное. Главное — наш прибор. Он улавливает работу мозга; ход ваших мыслей и фиксирует их путь по лабиринтам мозга. Эту запись он в виде сигналов подает на магнитофонное устройство. Мы расшифровываем его и даем вам прослушать, и то, что ваш мозг знал, но скрывал от вашего сознания, становится известным! Просто вы слушаете звуки, которые уловил «Скиф» — они похожи на музыку.

— Вот какое чудовище, оказывается, наш мозг! — рассмеялся Олег. — Значит, он скрывает от нас то, что знает?

— Представьте, да, — обиделась Лариса. — Убедитесь сами. Садитесь вот сюда. Вы попадаете в биополе «Скифа». Полчаса полного молчания.

Катя слышала, как хлопнула дверь за Ларисой, как невесело вздохнул Олег, как раздались первые сигналы «Скифа» — тонкие писки — это пошли на экране «тесты первого ряда» — обычные вопросы, обращаемые ко всем испытуемым — знаки нотного стана, стихи и слова песен — малоизвестных и популярных, слова иностранного языка (английского, который учил Олег), законы физические и химические. Катя представляла, как с усмешкой смотрит Олег на экран, считая эксперимент пустой забавой, и действительно засомневалась: да полно, так ли уж велики ее успехи? Ну, Мефодий Ильич — тут «Скиф» лишь ускорил выздоровление, уже начавшееся с появлением Саввы Орлова. Но то медицинский случай. А вот успешный опыт со студентом, который после эксперимента, слушая музыкальную композицию «Скифа», стал вдруг сбивчиво и нервно говорить о французах, о Наполеоне, о Денисе Давыдове и даже читать стихи лихого гусара, которые до того никогда не знал, — успешный ли? Ведь позже выяснилось, что испытуемый знал, что его предки действительно принимали участие в Отечественной войне 12-го года? Ведь почему-то многие испытуемые отказывались признаться, вспомнили они что-нибудь или нет. Один даже возмутился:

— Что я — сумасшедший, рассказывать вам всякую чушь? Нет и нет!