Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)

— Этот?

— Так точно. Только отсюда крест собора…

— По вашему приказанию прибыл, — отрапортовал вошедший Вересаев.

— Садитесь. Нашли ещё один след дочери старика. Споряну, объясните.

Через две минуты Березин и Мухин, ознакомившись со зданием, изложили свой план.

Генерал решительно запротестовал.

— Не годится! Операцию в здании отставить… Повременим. А вы, Вересаев, немедленно на аэродром. Разберитесь в обстановке и примите меры… Осматривать все самолёты и, может, сопровождать их до границы.

Когда все вышли, генерал спросил Споряну:

— Старику докладывал о подготовке зоны к испытаниям?

— Нет, я ещё нигде не был. Звонил — нет дома.

— Я понимаю, майор, ваше состояние, но надо взять себя в руки. Чувствую, верю, что всё кончится хорошо. Найдём.

— Я тоже верю в это.

— Вот и отлично. Поедем, успокоим старика. Он у себя на даче. Попутно поговорим о новостях, которые прислал Ярусов. Да, плёнка со снимками зоны уже проявлена.

Снимки изумительно отчётливы. Вот в этой папке, заберите.

Генерал поднял трубку оперативного телефона.

— Я буду у старика… Вот, вот, держите меня в курсе дел.

Он положил трубку и взял Споряну под руку.

— Ну, идём, прогуляемся по свежему воздуху.

— Домой нужно позвонить. А то я сестрёнку так поспешно покинул, беспокоиться будут.

— Не звони. Заедем лучше. Ведь нам по пути.

— Да, так будет лучше.

Споряну вернулся от Петра Кузьмича поздно и долго не мог уснуть. Он был удручён тем, что операция в квартале и доме, на который указывалось в записке, отложена.

Весь вечер и добрую половину ночи Антон Савельевич думал только об одном: «Где Зина?» В сознании громоздились самые невероятные предположения.

Так он ворочался с боку на бок, пока не забрезжил рассвет. Когда косые лучи восходящего солнца заглянули в окна, Лукерья Ивановна неслышно вошла в комнату сына и потихоньку опустила плотные шторы. В коридоре её встретила Ира:

— Тоня встал?

— Нет, спит. Плохие сны, видно, снятся. Весь лоб потный.

Ира потихоньку прикрыла дверь, боясь разбудить брата. Семья, по случаю воскресенья, была вся в сборе. В девять часов утра Юрий Капустин и Елена Савельевна ушли на рынок, а Ира убирала в комнате. Зазвонил телефон. Ира взяла трубку.

— Он ещё спит, — ответила она кому-то. — Хорошо, как проснётся — скажу.

— Я не сплю, — раздалось над самым ухом у Иры. От неожиданности она отшатнулась, передала трубку брату.

— Какие новости? Бегу, сейчас же — бегу…

Он положил трубку и крикнул нетерпеливо:

— Ира! Стакан молока и пару пирожков. Я сейчас еду.

— Куда, Тоня? Опять на весь день?

— Не знаю, генерал с новостями ждёт.

Генерал Галаджи был весел. Не говоря ни слова, он достал из папки заполненный печатным текстом лист бумаги и протянул Споряну.

— Садись и читай.

Споряну медленно опустился в кресло, пробежал по бумаге взглядом.

— Нет, нет! Ты вслух читай, — потребовал Галаджи.

Споряну поднял улыбающееся лицо, посмотрел сияющими глазами на генерала и начал вслух: «Во время полёта крышка одного из больших чемоданов «дипломатического багажа» начала шевелиться. Потребовалась вынужденная посадка на одном из пограничных аэродромов. В подозрительном чемодане оказалась женщина, назвавшая себя Зинаидой Петровной Кремлёвой.» Споряну замолчал, перебегая взглядом на конец сообщения.

— Читай подряд. Радоваться потом будешь, — вновь заметил генерал.

«Багаж задержан, — продолжал читать Споряну. — Сопровождающий и женщина — интернированы. Женщина утверждает, что её погрузили в чемодан силой. Для сведения сообщаю краткое содержание предварительного допроса:

— Вечером в субботу встретила в театре цитрусовода Таберидзе. В антракте он представил меня двум иностранцам…» Генерал заметил, как Споряну изменился в лице. Исчезла улыбка, потух радостный блеск глаз. Чуть дрогнули густые брови, а удивлённо раскрытые глаза впились в текст задрожавшей в руках бумаги.

— Ну, а остальное неинтересно, — безразличным тоном сказал генерал и потянул к себе бумагу. Чувствуя, что Споряну не особенно охотно отпускает из рук документ, генерал понял, что некоторые детали документа пробудили в его сердце острое чувство ревности. Споряну в свою очередь угадал мысли генерала и усилием воли поборол себя. Когда их взгляды встретились, генерал подумал: «Молод ещё…» Однако Споряну уже светился прежней радостной улыбкой.

— А где она? Вы дали приказание доставить её сюда? — нетерпеливо спрашивал он.

— Всё сделано, Антон Савельевич. Самолёт уже на подходе. Пройдите в комнату отдыха, отдохните, успокойтесь, а я тут распоряжусь насчёт кое-каких неотложных дел, и поедем в аэропорт.

Споряну медлил уходить. В его сознании вновь мелькнула колющая сердце мысль: «в театре, с Таберидзе, уехала с ним…» На его правой щеке дрогнул мускул от сильно стиснутых зубов.

— Идите, идите, — торопил его генерал. — Время не ждёт. А то опоздаем к самолёту. Потом во всём разберёмся.

Споряну мог подумать в эти минуты всё, что угодно, но только не то, что ему приготовил Галаджи. Генерал, волнуясь, следил, как Споряну неохотно обходит вокруг стола, равнодушно направляется в комнату отдыха, медленно открывает знакомую дверь и… В тот же миг скрестились крики:

— Тоня, милый!

— Зинушка, дорогая!..

Генерал, широко улыбаясь, отошёл к окну, удовлетворённо покачал головой:

«Да-а-а! Приятно всё-таки приносить радость людям…» Посмотрев на часы, он подошёл к радиоприёмнику, включил его. Комнату заполнила мелодия «Вальса цветов»…

Галаджи поспешно набросил плащ, вышел в приёмную и приказал адъютанту:

— Моя машина в распоряжении инженера Споряну. Подайте к подъезду дежурную. Буду в обкоме у товарища Вахрушева…

— Есть к подъезду дежурную…

На другой день Зина вернулась с работы весёлая, жизнерадостная. И сразу же бросилась к Лукерье Ивановне:

— Тоня ещё не пришёл?

Ласково глядя на неё, Лукерья Ивановна сказала полушёпотом:

— Пришёл, пришёл. Ждёт — не дождётся тебя.

Зина лёгким движением смахнула шляпу, положила её вместе с портфелем на столик и пошла к мужу. Антон сидел за столом с логарифмической линейкой. Услышав шаги, он отложил линейку, встал.

— А я думала, что тебя ещё нет дома, — сказала Зина, ласково улыбаясь.

— Что ты, Зинушка. Я приехал давно… Жду тебя, скучаю, будто не видел год. Ну, а как у тебя дела? Закончили анализы газа?

— Ещё нет. Папа хочет сам всё перепроверить. Просил меня приехать к нему в лабораторию на два- три дня…

— Ох, и жду же я этих анализов! Ты понимаешь, если только оправдаются теоретические выкладки Петра Кузьмича, мы заберёмся на такие высоты, что голова закружится…