Грегори Бенфорд - Роитель, скользитель

- Нет, за ними трудно проследить. Я...

- Теперь их гораздо меньше. Я заметил это. Вы знаете, что произойдет, если вы их выживете?

- Уоррен, вы получите свободу. - Тсенг положил руку ему на рукав. - Я знаю, вам было тяжело на плоту, но поверьте, мы способны...

Появился Джийян, неся какие-то листки. Он что-то пробормотал по-китайски. Тсенг кивнул.

- К сожалению, нас снова прервали. Эти снаряды прошлой ночью - вы видели? - атаковали наши исследовательские группы... Ну, американцы еще раз были уязвлены. Мы легко сбили их снаряды.

- Вы уверены, что это были их снаряды?

- Только они выражают недовольство. Разве это не служит доказательством? Я уверен, что они и, возможно, их лакеи японцы обнаружили, какого мы добились прогресса. Они бы очень хотели использовать Роителей в собственных националистических интересах. Эти сообщения, - он потряс пачкой бумаг, - предупреждают более конкретно. Японцы послали моему правительству ультиматум. Я уверен, даже вы не понимаете, что это часть большой игры. Разумеется, Китай и не думает использовать Роителей против других стран, даже если мы найдем с этими существами общий язык.

- Это мне неизвестно.

- Но я думал, вы американец, - невесело улыбнулся Тсенг.

- Нет.

- Понятно. Мне кажется, унтер-офицеру Джийяну пора отвести ваш в вашу маленькую комнатку.

Охранник привел Уоррена в центр острова по тропинке, изрытой за последние дни множеством сапог. Они прошли мимо дюжины техников, работающих с акустическим оборудованием и посылающих обратно высокочастотные песни Скользителей. Военные делали записи с экранов компьютеров и тараторили друг с другом, расчленяя задачу на части, которые можно перегруппировать в образцы, понятные людям. Конечно, хорошо, что они хотели подслушивать, но способы Скользителей общаться с Роителями могли отличаться от песен, которыми Скользители общаются друг с другом.

Не создается ощущения, что Скользители могут управлять Роителями, подумал Уоррен, спускаясь по грязной тропинке. Я вообще ничего не понимаю. Но что-то доставило их на Землю, заразило Роителей какими-то болезнями, и ответ лежит в размышлениях над этими фактами, а не в забавах с акустическими приборами в воде.

Он увидел, что теперь военные распространились гораздо больше. Вдоль гребня протянулисб гнезда крупнокалиберных пушек, возле берега солдаты рыли окопы.

Мужчины и женщины, мимо которых они проходили, переговаривались между собой, а не работали старательно и молча, как вначале. Они глядели на Уоррена с подозрением. Он понял, что ночная атака нервировала их, и даже работа на жаре при такой влажности не могла отвлечь их от мыслей об этом.

Спускаясь с каменистого гребня, Уоррен запнулся о камень и упал. Охранник ударил его, подгоняя. Уоррен пошел дальше и увидел впереди кусты, листья которых, как он знал, были съедобными. Когда они подошли, Уоррен принялся рвать листья и набивать ими карманы. Охранник закричал и ударил его в спину прикладом винтовки. Уоррен упал, больно ударившись коленом о корень. Охранник пнул его под ребра, и Уоррен, увидев, что этот человек охвачен паникой, не стал протестовать. Это могло оказаться опасным. Он торопливо поднялся и двинулся по тропинке, хромая от тупой боли в колене. Охранник пинком втолкнул его в камеру. Уоррен упал и лежал неподвижно, ожидая продолжения. Охранник что-то проворчал и захлопнул дверь.

Миновал полдень, а Уоррен не получил еды. Вместо обеда пожевал листья. Он не винил китайцев за такое обращение. Здесь действовали могучие силы независимо от того, что они передали своим политикам, и было удобно думать о них, как о машинах, выполняющих то, для чего они предназначены, чем как о группе людей.

Настала ночь. Уоррен научился не думать об еде еще на плоту и был только рад, что охранник не несет ее. В конце концов, коренастый солдат без подбородка может войти в камеру и увидеть опрокинутый стол, а за ним кучу земли. Уоррен лежал на каменистой почве, служившей полом, и думал о том, увидит ли снова жену. Он уснул и увидел хороший сон, потому что в нем не было боли, которую они причинили друг другу, потом он оказался в какой-то глубокой дыре, вверху что-то гремело, раздавались какие-то металлические звуки, жужжание, похожее на жужжание моторки, которое он слышал весь день. Эти звуки сливались, и вскоре он понял, что в них присутствуют высокие тона, которыемогут услышать Скользители. Было трудно размышлять от стука молотков в голове, и он попытался выплыть на поверхность воды, прочь отсюда. Гром не прекращался, перерос в рев. Уоррен внезапно проснулся и ощутил, как трясутся от рева стены камеры. С неба донеслись два отрывистых удара, затем сверкнул голубой свет.

Уоррен выглянул сквозь сетку окна и увидел бегущих женщин. Луны не было, но в свете звезд было видно, что они несут винтовки. Внезапно с севера и запада донесся грохот разрывов, с гребня ему ответила пальба.

В мерцающем из окна свете Уоррен отыскал карту, которую дал ему Тсенг, затем оттащил подстилку, открыв дыру, выкопанную за эти дни, и без колебаний заполз в нее. Он хорошо знал ее на ощупь и в полной темноте без труда отыскал камень, служивший ему орудием. Уоррен рассчитывал, что до поверхности остается не больше фута земли. Он взял сковородку, чтобы выскрести последнюю землю, и почувствовал, что почва стала гораздо тверже. Она почти не поддавалась даже ударам камня. В туннеле не было места размахнуться, и три удара камнем отковыряли только крошки. В тесноте Уоррен покрылся потом, супавшаяся сверху зенмля прилипала к лицу. Он продолжал бить камнем, твердые комья ударяли по лицу, сыпались за шиворот. Рука заныла от усталости, но Уоррен не останавливался. Он переложил камень в левую руку, ударил и почувствовал, как что-то поддается, а со следующим ударом камень провалился в пустоту. Уоррен увидел звезды.

Он осторожно огляделся. Невдалеке пробежал солдат, таща треножник для автоматической винтовки. С севера и запада все еще доносились громкие звуки стрельбы.

Высоко в небе сверкнула вспышка. Уоррен втянул голову в дыру, чтобы сохранить ночное зрение. Свет погас, над лагерем прокатился гром. Мортиры, причем не далеко. Уоррен выполз из туннеля и побежал к ближайшим деревьям, но через несколько шагов подвело больное колено, и он беззвучно выругался, упав. Колено было хуже, чем он думал, и от лежания на твердом полу камеры стало негнущимся. Уоррен поднялся и захромал к деревьям, явственно ощущая место между лопатками, куда вопьется пуля, если кто-нибудь из бегующих по лагерю солдат заметит его ковыляющую фигуру. Пули не было, но стрельба продолжалась, когда он добрался до кустарника. Он продрался через куста и залез выше по слону, чтобы осмотреться. Свет ослепил его. Уоррен ждал, пока глаза снова привыкнут к темноте, и принюхивался к ветру. В воздухе был какой-то тяжелый, резкий запах. Уоррен примерно знал, что миновала полночь и прилив должен вот-вот смениться отливом. Дующий с востока ветер не мог принести запахи сражения, так что пахло чем-то другим. Уоррену был знаком этот запах, но он никак не мог вспомнить, откуда он и что должен означать во время прилива. Уоррен прищурился, взглядываясь сквозь кусты, и увидел в лагере человека, идущего в его направлении.