Станислав Гагарин - Разум океана. Возвращение в Итаку

— О чем ты думаешь, Галка? — спросил вдруг Олег. — Если что-нибудь по части угрызений, то совершенно напрасно: я освободил тебя тем письмом.

Хотелось ответить ему резкостью, но нужные слова не приходили, и я промолчала, лишь неопределенно повела плечом.

Когда его осудили, ко мне вышел адвокат и сказал, что муж отказывается подавать кассационную жалобу в вышестоящую судебную инстанцию.

— Просит свидания с вами. Уговорите его. Дело-то сложное. У нас есть кое-какие шансы.

Волкова привели в комнату для свиданий. Он сел, поднял голову, силился мне улыбнуться, но улыбка вышла кривая, скорее гримаса. Выглядел Олег подавленным, но казался таким лишь мгновенье. Оно прошло, и передо мной сидел тот же подтянутый и невозмутимый Волков. Он заговорил глуховатым голосом, слегка покашливал:

— Не бери в голову, Галка. Восемь лет — не так уж много. Одна десятая того, что собирался прожить. Скоро меня отправят. Передач не надо. Оттуда напишу, сообщу новый адрес. Постарайся обо мне не думать. Живи. Как жить — совета не даю, не имею права. Сейчас я ни на что не имею права… Так уж получилось. Если в чем виноват — прости. Я этого не хотел.

Я порывалась что-то сказать, слезы застилали глаза, но он сказал еще несколько незначащих фраз и поднялся.

— Время не вышло, — сказал надзиратель.

— Нам больше не нужно, — ответил Волков, и надзиратель удивленно поднял брови, с интересом посмотрел на него.

Олег шагнул вперед, обнял меня, осторожно поцеловал в лоб, повернул и подтолкнул к двери.

— Иди, Галка, — негромко сказал он, — иди и попробуй обо мне забыть…

Это были последние слова Волкова. Когда я обернулась, его уже не было.

В тот же день ко мне снова пришел адвокат.

— Уговорили? — спросил он, и я вспомнила, что не успела ни о чем таком Волкова расспросить.

— Я тоже не сумел. Уперся — и ни в какую. Характерец…

«О-хо-хо, мне ли не знать его, этот «характерец», — подумала я.

— Знаете, — продолжал адвокат, — ваш муж спросил меня: правда ли, что после осуждения брак расторгается в упрощенном порядке?

— Ну и что?

— А то, что это действительно так. Я разъяснил Волкову юридическое положение на этот счет. Больше он ни о чем меня не спрашивал.

— Ну а мне-то зачем вы говорите это?

— У меня двадцать лет практики, Галина Ивановна, и я многое повидал на свете.

— Поняла вас. Это не тот случай. Благодарю за помощь.

Потом, уже став женой Станислава, я встретила адвоката на улице. Он вежливо поклонился мне, приветливо улыбнулся, и в глубине глаз мелькнуло что-то неуловимое, но я поняла, что он все знает, помнит и знает. Тогда я возненавидела себя, однако человек так уж устроен, что вечно себя ненавидеть не может… А вот про угрызения совести этого не скажешь.

Едва я проводила адвоката, пришел Юрий Федорович Мирончук, секретарь парткома Тралфлота. Он не стал утешать меня, просто посидел на кухне, выпил стакан чаю…

— Знаете, Галя, я уж так, по-домашнему, здесь посижу…

Волков его уважал, да и другие тоже… Я знала, что Мирончук воевал вместе с отцом Олега и был с ним рядом в последнем бою под Волоколамском. Юрий Федорович изредка бывал у нас. Мне казалось иногда, что в его внимании к моему мужу чувствуется нечто отцовское… Но сейчас я была уверена, что все предали, оставили в беде Олега, и Мирончук тоже. Тогда мне и в голову не пришло, что главное предательство я оставляю за собой.

Юрий Федорович уже уходил и, ступив ногой за порог, неожиданно сказал:

— А я Волкову верю. Здесь что-то не так. Ничего не обещаю, но и отчаиваться не следует. Попробуем разобраться до конца.

Потом протянул мне руку, больно стиснул ладонь и стал спускаться по лестнице, а я смотрела ему вслед и с горечью думала о том, что вот явился навестить, зарплату за это получает и «галочку», поди, сейчас поставит в плане мероприятий.

Если б знать тогда, кто есть на самом деле этот человек.

В тот день мне везло на «гостей»…

Прибежала Ольга, потом кто-то из соседей, а поздним вечером пришел Решевский. Он весь день бегал по городу, собирал подписи известных капитанов под ходатайством в прокуратуру республики о новом разбирательстве дела.

Подписей было немного, и Стас, расстроенный и поникший, сидел на том же месте, где пил чай Мирончук, и сил, чтобы меня утешать, видно, не было у Стаса. И слава богу.

Он сказал мне:

— Завтра снова всех обойду… Странное дело: вроде бы друзья Олега, а подписаться боятся… А ведь письмо не оправдывает его. Там содержится только просьба заново рассмотреть дело.

— Кто отказался? — спросила я.

— Павловский не стал и Рябов… А Женька Федоров сам меня разыскал, спросил про бумагу и подписал. Хотя они с Олегом были на ножах…

Вскоре он ушел. Я проводила Стаса до порога, заперла дверь и осталась одна. Ждать…

В первом же письме оттуда Олег спокойным и деловым тоном сообщал мне, что он обо всем подумал и принял решение. Мне не имеет смысла ждать его восемь лет, а с его стороны бесчеловечно рассчитывать на это. Посему он считает, что я абсолютно свободна в своих действиях и вольна поступать в соответствии со своими желаниями и потребностями. Пусть пойму его правильно. Это не значит, что он больше не хочет меня. Он просто не имеет на это желание права в силу, так сказать, определенных обстоятельств. И я, мол, могу ему на это письмо не отвечать. Мое молчание он воспримет как проявленное мною понимание сложившейся ситуации.

Лихое письмо написал мне мой муж. В нем сказался он весь, эдакий непробиваемый сверхчеловек. Конечно, я ответила, что он глупыш, если мог обо мне такое подумать, а выходит, что Волков был прав…

И все-таки не верю я тебе, Олежек. Вот сейчас только и стала понимать. Вовсе ты не такой… И думается мне, что легко ты ранимый, а вот чтоб не увидели этого люди, напялил на себя кольчугу.

Внезапно оркестр оборвал мелодию, остановились и захлопали музыкантам пары.

Волков вел меня по залу к столу, уверенно держал за локоть, и мне вдруг подумалось, что теперь, после всего пережитого, он, вероятно, стал мягче. А могла бы я начать с ним все сначала?

«Наверное, нет… Если б тогда, в самом начале, я была бы уверена, что он действительно любит меня больше своего моря… Может, и не было бы сейчас Стаса?… Что это за мысли у меня шальные? А вдруг это оттого, что нас разлучили надолго? Может, сейчас, когда после двухлетней разлуки он появился, мне опять станет трудно без него? Так ведь тоже может случиться… Боже, о чем я думаю!»

Волков придвинул мне стул, что-то сказал, кажется, он благодарил меня, и это помогло мне справиться с внезапно нахлынувшими чувствами.

Мы сели за стол и увидели, как между столиков идет в нашу сторону Стас.

Олег затеребил вдруг пачку с сигаретами, пытаясь выудить одну, покосился на подходившего Стаса и спросил: