Станислав Гагарин - Разум океана. Возвращение в Итаку

Это все теория — на практике мы увеличивали порядки дрифтерных сетей, значит, матросам прибавлялось работы на их выборке, за косяками бегали из квадрата в квадрат, из Северного моря в Норвежское.

Дрифтерный лов сельди довольно прост. Находим косяк рыбы и ложимся в дрейф над ним. С вечера начинаем вытравливать сетной порядок. От буя, выставленного нами, идет длинный трос. К нему прикрепляются сетки, одна за одной, образуя в воде забор длиною до двух миль. Выбросили сетки, и все, кроме вахты, заваливаются спать. Сельдь совершает суточную миграцию ночью. Она поднимается на поверхность из глубины, и тут ее ждет забор. Сельдь натыкается на сети и застревает в ячейках. Рано утром играют подъем всей команде: надо выбирать сетной порядок. Сети с помощью лебедки тянут на палубу, особая машинка трясет их, рыба падает, ее подбирают и укладывают в бочки, пересыпая солью. Бочки закатывают в трюм, чтобы сдать потом на плавбазу. Иногда, если база рядом, сельдь набирают навалом и сдают, как говорится, «свежьем».

Вот и все, вот так и ловим.

А еще ловят селедку тралом и кошельковым неводом. Но в тот рейс мы брали рыбу лишь дрифтерными сетями…

Когда заштормило у юго-восточного побережья Исландии и неделю проплясали в изматывающем душу дрейфе «мурманчане» и «рижане», «эстонцы» и «калининградцы», с берега — им там виднее — примчалась депеша: «Поскольку подъемы в Норвежском незначительные, всем судам передвинуться в Северное море». Промразведка, дескать, что-то там обещает. А если есть у кого груз, то южнее Фарлендских островов ждет траулеры плавбаза.

Третьим помощником шел со мной совсем зеленый парнишка из нашей мореходки. Делал он первый свой штурманский рейс, с непривычки терялся, бывало и знаки путал при исправлении и переводе румбов. Поэтому вахту стояли с ним вместе. Обычно вахту третьего штурмана, с восьми до двенадцати и с двадцати до ноля, так и называют «капитанской», или «детской»…

Когда стемнело, третий штурман Сережа Колчев сказал мне, протягивая руку к горизонту:

— Смотрите, Олег Васильевич, вроде самолет, вон огонек движется… Видите?

— Вижу. Почему ты решил, что это самолет?

— А движется он…

— Ты бы лучше вправо посматривал, там скоро откроется маяк Норд-Унст. «Привяжемся» к нему и обойдем архипелаг с оста.

— Слушаю, — сказал третий штурман.

Мы надолго замолчали, но я-то видел, как он украдкой поглядывает на огонек, плывущий в небе на траверзе «Кальмара».

Так вот, наверное, рождались легенды о знамениях сверху. Ну, Колчеву простительно, молодой еще штурман… А я тоже хорош… Смотрел на огонек и ломал голову: почему он меняет цвет от голубого до оранжевого? На самолет непохоже — огонь ведь один, но он движется, черт его побери, и это меня сбило с толку.

Сережа осмелел и снова заговорил:

— Вроде как преследует нас, а, товарищ капитан?

Не получив ответа и расценив мое молчание как поощрение к беседе, Колчев продолжал:

— А вдруг это пришельцы, Олег Васильевич? Космический корабль откуда-нибудь… Я читал, что именно так оно начинается…

— Что начинается?

— Ну, нашествие из космоса.

Договорились. До борьбы миров договорились, А как Норд-Унст открылся, мой младший помощник не заметил. Тут я малость озлился, больше, правда, на самого себя, потому что решил, что в словах Сережи есть резон, и уже задумался над этим и вдруг неожиданно понял: странный огонек, меняющий цвет, не что иное, как Сириус, альфа созвездия Канис Мажор — Большого Пса, звезда номер сорок шесть — по Морскому астрономическому ежегоднику.

«Ну и тип, — подумал я о себе, — дал мальчишке увлечь себя… Как не сообразил?»

Действительно, рефракция или еще какой атмосферный эффект — вот движение огня и смутило меня.

— Маяк, Сергей Христианович, открылся, — сказал я. — Будьте повнимательнее на вахте. Не следует отвлекаться. Возьмите пеленг Норд-Унста, «привяжитесь» к нему. Потом измерьте высоту сигнального огня марсианского фрегата и поищите его место на звездном глобусе.

Когда Колчев вышел из штурманской рубки и, запинаясь, произнес: «Сириус это, Олег Васильевич…», признаюсь, я усмехнулся про себя. В педагогических целях следовало выступить перед юношей эдаким всевидцем, не знающим промахов капитаном. Таким, впрочем, и должен быть капитан, по крайней мере, все на корабле должны так о нем думать.

Значит, разгадали мы тайну «пришельцев», миновали Норд-Унст, стали обходить с востока Фарлендские острова. Начались новые сутки, вахту принял второй помощник Володя Евсеев. Колчев, сделав запись в журнале, отправился спать, а «Кальмар», постукивая двигателем, продолжал идти своим курсом.

Мне нравятся суда типа СРТ. Небольшие, верткие мореходные суденышки работают во всех наших морях. И через океан они ходят исправно, держатся против любой волны, хорошо «отыгрываются» [4] [4] Это значит: удачно принимают удары моря, с наименьшим уроном для судна. на ней.

И была у «Кальмара» еще одна особенность: он хорошо слушался руля, на швартовках никогда не подводил меня, вовремя гасил инерцию, лихо осаживаясь у причала, когда я врубал задний ход. Мы понимали друг друга, он доверял мне, а я — ему.

Во втором часу ночи Евсеев сказал:

— Не спится, Васильич? Решил и со мной вахту отстоять?

Володя — почти мой однокашник. Был уже капитаном, да попал в неприятность. С капитанов Володю сняли, а я взял его на «Кальмар» вторым.

Сейчас я почувствовал некую обиду в тоне помощника. Не доверяешь, мол, а ведь я тоже капитан. Но мне на самом деле не спалось, может, предчувствие было какое…

— Ночка хороша, — сказал я Евсееву, — а впрочем, ты вовремя подсказал. Пойду-ка выпью чайку в салоне и завалюсь до утра. Завтра к плавбазе выйдем.

С этими словами, добавив «Доброй вахты», я стал спускаться с мостика. Вниз можно было пройти двумя путями: по внутреннему трапу и по скоб-трапу на переборке кормовой надстройки. Почему я выбрал второй путь — понятия не имею.

Повернувшись спиной к морю, я ухватил руками поручни и нащупал ногой скобу трапа. Вот одна, вторая, третья… До четвертой коснуться не успел. Внезапно почувствовал, будто оглох, потом в ушах зазвенело и последним моим ощущением было, как разжимаются пальцы рук, охватившие поручни трапа.

И потом долго висело надо мной малиновое солнце…

Когда очнулся, то подумал, что, по всей вероятности, хватил меня на трапе удар, в беспамятстве упал в море, и теперь на «Кальмаре», сбиваясь с ног, ищут своего капитана. Но когда обернулся и увидел Денисова позади, То понял, что с «Кальмаром» случилось несчастье…

В первый же день я расспросил Денисова, но мало чего добился. Он знал не больше моего.

— На вахту я шел, капитан, — сказал он, — ну и вышел из носового кубрика…