Станислав Гагарин - Разум океана. Возвращение в Итаку

— Конечно, конечно… Как чувствуете вы себя сейчас? Ваш сон продолжался восемнадцать часов. Представляю, что вы пережили… — И после паузы: — Я должен осмотреть вас. Снимите пижаму.

Капитан подчинился. Доктор выслушал его сердце и легкие, потом предложил одеться. Тут дверь комнаты распахнулась, и вошла рыженькая девушка с подносом в руках.

— Это Джойс, — сказал доктор, и девчонка улыбнулась. — Она будет кормить вас и давать лекарства.

— Поставь поднос, девочка, и можешь идти.

Когда Джойс вышла, доктор сказал:

— Простите, сэр, я спрашивал вас уже об этом, не назовете ли вы себя?

Капитан ответил.

— О-е, очень рад принимать вас у себя, мистер капитан! Во время прошлой войны я плавал на конвойных судах, сопровождавших караваны в Архангельск и Мурманск. Теперь мне представился случай отплатить русским за их гостеприимство. Что я могу сделать для вас, сэр?

— Надо сообщить в посольство о катастрофе и о том, что мы здесь.

— Значит, произошла катастрофа? Что же случилось с вашим кораблем?

— Если б я знал… Попытаюсь выяснить.

— Сделаю для вас все, что в моих силах, сэр. А сейчас я вынужден представить вам мистера Коллинза.

— Кто это?

— Это… Как вам сказать…

Доктор пожевал губами, поднял глаза в потолок, потом глянул на капитана, нахмурился, вздохнул и вышел в коридор.

Капитан поднялся с койки, поочередно приоткрыл крышки судков, с удовольствием вдохнул запах кофе и улыбнулся, обнаружив немного овсяной каши, пудинг и аппетитно зажаренный кусок мяса.

Он подумал, что неудобно будет есть в присутствии неизвестного мистера Коллинза, однако прошло несколько минут, а его никто не беспокоил. И тогда капитан принялся за еду.

Это заняло не менее получаса. Капитан собирался выйти в коридор, поискать закурить, как в дверь осторожно постучали.

— Войдите! — сказал капитан.

В комнату шагнул средних лет джентльмен в скромном костюме, поверх которого был небрежно накинут халат.

— Рад вас видеть в добром здравии, — начал джентльмен на русском языке, подходя к капитану и сердечно пожимая ему руку обеими ладонями.

Ростом он был выше капитана и несколько наклонялся вперед, как бы желая сравняться с собеседником.

— Наш уважаемый доктор Флэннеген сообщил мне, что вы в состоянии принять меня и рассказать о своих приключениях, капитан. Мое имя — Коллинз, мистер Коллинз, если угодно. Разрешите предложить вам сигареты.

— Благодарю вас. Вы представитель местных властей?

— О да, конечно. В некотором роде и центральных властей тоже.

— О чем бы вы хотели говорить со мной, мистер Коллинз?

— От доктора я знаю ваше имя и звание. Теперь меня интересуют обстоятельства вашего появления на Фарлендских островах.

— Вы хотите допросить меня?

— Не совсем так, но согласитесь, что какие-то вопросы в этих случаях просто необходимы.

— Да, понимаю… Спрашивайте, пожалуйста…

— Вы лучше начните рассказывать все, что считаете нужным рассказать. А уж потом с помощью моих вопросов мы уточним детали. Я слушаю вас, сэр.

Когда капитан закончил рассказ, мистер Коллинз выудил из пачки сигарету и щелкнул зажигалкой. Прошло несколько минут. Мистер Коллинз вопросы задавать не торопился. Он поднялся, подошел к окну, выглянул в него, глубоко затянулся, выпустил дым, повернулся к капитану:

— Значит, никого из членов экипажа вы не видели?

— Исключая мертвого повара. Мы похоронили его на берегу.

— Я распоряжусь, чтобы туда отправились люди. Они найдут могилу и доставят останки в Бриссен. Больше вы никого не видели?

— Нет. Никого.

— Да, море жестоко. Оно не любит отдавать свои жертвы.

Капитан молчал. Перед глазами его возник галечный пляж на том острове и труп судового повара Колючина с разбитой головой. Капитан передернул плечами, отгоняя наваждение.

— Понимаю ваше состояние, капитан, — сказал Коллинз. — Но мне хотелось бы задать вам главный вопрос…

— Как вы объясните все это? Что случилось с судном и экипажем?

— Не знаю, — ответил капитан. — Все время ломаю голову. Я спускался с мостика по скоб-трапу на внешней стороне надстройки, спускался спиной к морю. Неожиданно меня сорвало с трапа… В полное сознание я пришел уже на острове. Предполагаю, что траулер столкнулся с плавающей миной. А может быть…

Капитан не договорил и потянулся за сигаретой.

— Может быть, — сказал он, — судно налетело на подводные камни… Хотя я убежден в истинности проложенного курса и буквально за минуту до случившегося проверил прокладку и обсервацию нашего места.

— Воздействие ветра, течений, — осторожно вставил Коллинз, — эти моменты могли изменить фактическое плавание вашего судна…

— Могли, — сказал капитан, — но я старался с максимальной точностью учесть все факторы.

— Хорошо.

Коллинз поднялся.

— У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне, мистер Волков? Просьбы, пожелания?

— Мне хотелось бы попросить вас, мистер Коллинз, информировать наше посольство о случившемся…

— О, теперь, когда мы знаем подробности несчастья, мы не преминем сообщить русским о том, что Бриссен оказал гостеприимство двум их соотечественникам. Не беспокойтесь ни о чем, сэр. Поправляйтесь, набирайтесь сил. Только одна просьба: напишите все, что вы рассказывали мне, на этих вот листках. И, пожалуйста, самые подробные сведения о себе. Формальность, мистер Волков, но, согласитесь, мы должны знать, кому оказываем гостеприимство. Возьмите ручку.

— Боюсь, что моего знания английского языка будет недостаточно, мистер Коллинз.

— Неважно, пишите по-русски. Это простая формальность. А сейчас я вас покину на время. Всего доброго, капитан!

Он вышел, оставив на столе бумагу и авторучку. Капитан повертел ручку, положил на стол и заметил под бумагой сигареты и зажигалку.

«Весьма любезно с его стороны», — подумал он о Коллинзе, но писать расхотелось, и капитан отворил дверь.

Она вела в небольшой коридор-прихожую. Узкий диван, выкрашенная в белую краску тумбочка и стеклянный шкаф с большими крестами на матовой поверхности стекол — ничего лишнего.

Капитан пересек прихожую, толкнул следующую дверь — она была заперта. Он хотел было постучать, но потом решил не делать этого и вернулся в палату, раздвинул шторы, прикрывавшие окно, и потянул на себя раму. Окно открылось.

Он находился на третьем этаже. Внизу была узкая улица, без деревьев, с одним тротуаром на противоположной стороне, а у больничной стены тянулся ярко-зеленый газон полутораметровой ширины. Напротив окна возвышалась красная кирпичная стена, слепая, без окон.

«Склад, что ли? — подумал капитан, — да ведь и больница портовая… Кто этот Коллинз? Слишком уж хорошо он говорит по-русски, чтобы быть обыкновенным чиновником. И доктор…»