Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

Я послал чек Берни Джоунсу – так зовут нашего ученого, он из Джорджтаунского университета. Утром мы отправили самолетом бюст и DVD-диск с объемным изображением профессору, он уже, наверное, начал работу.

– Хорошо, – сказал Бейтс. Он налил себе и Абрахамсу в стаканы минеральной воды.

– Гил, ты не хочешь сказать мне, с чего это голова так тебя обеспокоила? Дело ведь не только в предсказании какой-то там цыганки?

– Джанни, поверь, вы все знаете достаточно. Пока достаточно. А потом – посмотрим.

Профессор Берни Джоунс распаковывал посылку. Включенный компьютер уже переваривал информацию заложенного в него диска, на экране медленно вращалось изображение человеческой головы.

Джоунс разобрал содержимое посылки и достал аккуратно завернутый в несколько слоев ткани скульптурный бюст.

Он поставил его перед собой на стол. Потом встал, отошел на несколько шагов и некоторое время рассматривал скульптуру издали. Обошел вокруг стола, теперь уже не спеша рассматривая изображение головы со всех сторон.

Так, в неторопливом созерцании, он провел некоторое время.

Теперь пришел черед компьютера.

Джоунс сел перед экраном и принялся манипулировать клавишами клавиатуры. Он нашел текст и еще раз внимательно прочитал задание.

Что ж, оно было предельно простым – используя как исходный материал скульптурное изображение (компьютерное было вспомогательным) определить, какому народу принадлежит череп головы, причем желательно определить принадлежность как можно точнее.

Берни Джоунс хмыкнул себе под нос – он уже сейчас мог приблизительно сказать, представителю какой языковой группы может принадлежать голова.

Но он был не просто профессионалом в своей области и одним из самых известных ученых-антропологов страны.

Он отдал своему делу десятилетия. И добился известности по заслугам.

Профессор Джоунс – впрочем, тогда еще не профессор – открыл свой собственный метод антропологического исследования головы человека. Для этого он использовал работу известного русского ученого Герасимова, который научился по узловым точкам черепа, путем сложных расчетов восстанавливать мягкие ткани лица и головы в целом.

Молодому тогда еще Джоунсу удалось разработать, так сказать, обратный метод – путем не менее сложных расчетов он мог, не убирая мягких тканей головы, получать модель черепа конфигурации высочайшей степени точности – до 99 процентов.

Именно эта его работа легла в основу докторской диссертации, которую Берни Джоунс блестяще защитил, а чуть позднее стал и профессором.

Именно тогда, работая над методом, он начал пополнять коллекцию черепов антропологической лаборатории Джорджтаунского университета.

Сейчас предстояло, используя его метод, получить свою модель черепа. Это не заняло много времени, так как Джоунс использовал им же самим разработанную программу компьютера.

Прошло около часа. Берни Джоунс вновь стоял у стола, но теперь он внимательно рассматривал медленно вращающийся на экране человеческий череп.

Хотя он и был уверен, что сделал работу правильно, как всегда, он, используя теперь уже расчеты Герасимова, «нарастил» ткани – и вот уже на дисплее вращалась голова, как две капли воды похожая на скульптуру, стоящую тут же, на столе, рядом.

Проверка была закончена.

Теперь можно было размечать на поверхности костей черепа узловые точки и линии между ними, которые необходимы для проведения математических расчетов и выведения формулы. Она-то и была нужна в конечном итоге – каждый символ формулы выражал некую особенность, свойственную лишь данной расовой, языковой группе народов планеты.

Джоунс принялся за самую кропотливую часть работы.

Анатолий Васильевич Монасюк, сидя на кухне квартиры своей дочери, пытался воспитывать внука,

Семилетний Митя, очень и очень резвый для своих лет ребенок, возился на полу рядом с ногами деда и изучал инструкцию игры «Лего». Его единственный дед иногда, подкопив денег, покупал ему очередной блок этой скандинавской конструкторской игры.

Сегодня у Мити был день рождения, Анатолий Васильевич пришел первым, и пока дочь побежала в магазин – она, как обычно, что-то там забыла купить к праздничному столу – дедушка и внучек затеяли спор воспитательного характера.

Воспитательный процесс шел, что называется, туго, с трудом. На каждое слово деда внук находил отговорку, демонстрируя живость мышления и широту взглядов, большинству детей возраста Мити не свойственную. Оно было и понятно.

Митя выучил буквы алфавита года в четыре, лет с пяти уже читал, и теперь, перед выходом в первый класс школы, перечитал все детские энциклопедии, которые у него были.

Анатолий Васильевич начал дарить внуку «Лего» лишь недавно – всего второй день рождения, а до этого ежегодно покупал ему на день рождения очень большие, подробные детские энциклопедии по самым разнообразным отраслям наук и областям знаний.

Внук все это прочитал, осмыслил в рамках своих возрастных возможностей, и теперь, в ожидании начала празднования собственного семилетия, спорил с дедом, можно сказать, на равных.

Предмет спора был следующим.

Должен ли ребенок, если он пришел в гости, и ему что-то не нравится у взрослых, иметь возможность открыто высказывать свое отрицательное мнение, или должен, как подобает, по мнению деда, молчать и терпеть, поскольку (это опять же мнение дедушки) дети должны «молчать в тряпочку» именно в силу того, что они еще – дети, и открытое выражение негативных эмоций есть проявление неуважения к старшим.

Анатолий Васильевич считал – дети должны помалкивать – нравится им что-то во взрослом, или не нравится. Нет, спорил с ним хитроумный Митя, дети должны «выбрасывать» отрицательные эмоции, которые копить в себе вредно.

Внук возражал, ссылаясь на «Энциклопедию поведения детей», чуть ли не наизусть цитируя ее содержание. Подобную детскую литературу покупала сыну мама – психолог по образованию и профессии.

Монасюк был категорическим противником подобных книг, считая, что они несут чуждое для русского человека западное влияние и развращают детский ум.

Дед любил внука, внук – деда. Так что подобная пикировка могла продолжаться долго, тем более, что участие в ней не мешало Мите изучать инструкцию.

– Все, деда! – сказал он. – Когда вы все уйдете – я соберу «Лего», тут все понятно расписано.

И Анатолий Васильевич Монасюк понял, что последние полчаса он зря «сотрясал воздух» – что называется, не в коня корм.

Внука переубедить ему не удалось.

Как не удавалось переубедить дочь, которая считала, что точка зрения Мити верна. Да ведь она сама и воспитывала сына в духе этих новых педагогических теорий, пришедших в страну, как считал Монасюк, с запада, а следовательно, россиянам чуждых.