Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

Мария Оверман рассказала историю бывшего офицера ЦРУ, работавшего в русском отделе начиная еще со времен существования СССР, свободно владеющего русским языком и хорошо знающего когда-то советских людей, а теперь – россиян.

После ранения его перевели с оперативной работы, в ходе которой он не раз бывал и в России, и в некоторых бывших республиках СССР, на работу за столом – он занимался несколько лет аналитической работой, а затем, по достижении пятидесяти лет, вышел на пенсию.

Оверман его рекомендовал один знакомый из ЦРУ, который сказал, что этот парень – прекрасный аналитик и умеет работать с людьми. В то время в Бейтс Индастриз создавалась группа по проверке кадров – в очередной раз произошла утечка информации, представляющей коммерческую тайну, и отдел, который обязан был не допускать ничего подобного, необходимо было укрепить.

Мария встретилась с Фостером Дони – так звали бывшего офицера ЦРУ, и, побеседовав с ним, организовала проверку – не является ли он человеком, которого ЦРУ таким сложным путем пытается внедрить для каких-то своих целей в корпорацию Гила Бейтса.

Дони оказался тем, кем и был – пенсионером и работником спецслужбы в отставке. Гил Бейтс посопротивлялся, так как не доверял всем этим «бывшим оттуда», но напору Оверман противостоять не смог, и Дони вот уже два года трудился в аналитическом отделе, занимаясь тем, что он хорошо умел – проверкой благонадежности кадров. И работал, насколько известно Марии, отлично.

– Видите ли, мужчины, – говорила Оверман, потягивая очередную сигарету. – Он подходит нам по всем статьям. Он умеет хранить секреты, иначе не был бы работником ЦРУ, он занимается проверкой кадров – кому, как не ему, можно поручить задачу определить, кто из трех – нужный нам человек. Наконец, он бывший оперативный работник, не раз бывал в России и владеет русским языком. А ведь ехать в Россию придется, и мне почему-то кажется, что не один раз…

Бейтс и Абрахамс переглянулись. У Бейтса в глазах вдруг мелькнуло нечто этакое , Абрахамс по обыкновению поигрывал бровью.

– А что, Гил… – начал Джанни Абрахамс, – ведь это, пожалуй, находка для нас. Как его там?

– Фостер Дони, – подсказала Мария.

– Да! Этот Дони не только смог бы сделать для нас техническую работу, то есть съездить в Россию, но и, может быть, подскажет, что делать дальше? Кто подтвердит, что именно этот из трех – нужный нам русский?

– Голова подтвердит, – сказал Фостер Дони после того, как его пригласили на совещание, которое состоялось днем позже. Его уже познакомили со всеми деталями дела и объяснили, чего от него ждут. – Ведь это голова назвала того, кого хотела бы видеть. «Найдите меня» – ну, значит себя-то она безусловно ни с кем не перепутает? А если не так, она бы сказала: «Найдите Иванова, или Петрова», то есть назвала бы конкретную фамилию.

– Но она, судя по всему, не может говорить, только беззвучно шевелить губами, – сказал Гил Бейтс.

Дони улыбнулся.

Это был человек небольшого роста, плотный, но не полный, а как бы сбитый, что производило впечатление силы, не смотря на его возраст. Лицо его было улыбчивым, и вообще он весь производил впечатление добродушного веселого парня, если бы не глаза.

Глаза его – маленькие, голубые с черными точками зрачков, были колючими и внимательными. Глядя в эти глаза как то забываешь о кажущемся добродушии этого человека.

Впрочем, обычно это никому не бросалось в глаза, и становилось ясно видным, когда Дони усиленно думал над решением какой-либо проблемы.

Сейчас он думал. Хотя и улыбался время от времени.

– Ведь все вы знаете, как легко прослушивать с улицы разговоры, которые ведутся в помещении, верно?

– Еще бы! С помощью лазерного луча, считывающего колебания оконных стекол, – сказал Ульрих Клаузих, на этот раз так же присутствующий здесь.

– Ну, вот. Лазер считывает горизонтальные колебания стекол. Нам нужно перенастроить лазер – пусть он считывает не горизонтальные, а вертикальные, и не микроколебания, а движения губ человека. Наверное, это будет не трудно сделать?

Клаузих задумался.

– Вакуумные камеры оборудованы и лазерами также. Направить на губы несколько лазеров и считывать с губ колебания несложно. Но как их расшифровывать?

– У вас есть среди рабочих цеха русские? – вмешалась в разговор Мария Оверман.

– Есть несколько человек.

– Выберите одного из них с хорошей дикцией и четкой артикуляцией губ. Считывайте лазерами, как он произносит сначала русский алфавит, затем простейшие слова. Пусть он делает это с каждым разом все быстрее и быстрее, пока не достигнет нормальной скорости разговора.

Затем нужно будет научить лазер считывать двести-триста самых общепринятых русских слов, затем пойдут выражения, оброты речи, затем…

– Затем, – перебил ее Клаузих, коснувшись руки, – мы составим программу для компьютера, которая будет переводить движения губ человека на экран в виде буквенных строчек…

– Именно на экран, а не в звуковой ряд, – сказал Дони. – Возможные ошибки считывания лазером легче определять визуально, чем на слух.

– В принципе я давно все понял, – сказал Клаузих. – Для нас сделать такой прибор несложно. Мне только непонятно – зачем вообще ехать в Россию? Мы можем просто показать нашему гостю фотографии!

– Нет-нет, Ульрих, – вмешалась в разговор Оверман. – Что можно определить по паспортным черно-белым фотографиям? Нам необходимы объемные изображения. В полный рост, в движении…

Так что ехать в Россию придется – без этого, увы, нам никак не обойтись.

Дони встал и отодвинул кресло.

– Я поехал домой собираться в дорогу. В России сейчас иностранцу проще, чем раньше, во времена СССР. Так как я говорю с легким акцентом, то побуду в России латышом.

Мистер Бейтс, сообщите в наше представительство в Москве о моих полномочиях, не посвящая в нашу проблему. Я на месте определюсь, что и как делать. И пускай а Москву перечислят необходимые деньги.

Он вышел из кабинета. За ним – Ульрих Клаузих.

Эти двое были заняты конкретным делом. Оставшиеся трое некоторое время сидели молча – они временно оказались не у дел.

Впрочем, была еще гигантская корпорация, ее жизнь, ее проблемы.

Этому все трое и посвятили себя все ближайшее время.

Фостер Дони ехал в автомобиле представительства Гила Бейтса в Москве по улицам российского столичного города и не узнавал Москву.

Обилие реклам разных форм и размеров, минимальное количество мусора и грязи на улицах столицы России поразили его – Москва за несколько лет, в течение которых он не был в России, разительно изменилась.

Непонятно только, почему в рекламе господствует английский язык, а не русский?