Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме

Они не знали, что третья группа сама по себе додумалась использовать снегоходы. И именно с помощью них обследовала пространство болот.

– Черт, как плохо, что у нас здесь нет сотовой связи… – с досадой пробормотал Коваль. – Представляете, насколько все бы упростилось, имей мы устойчивую мобильную связь? Сейчас бы не гадали – чего это Громада распулялся красными ракетами… А так! – Он махнул досадливо рукой. – Ну так что, идем дальше вперед? Или все же сворачиваем на болота?

– Конечно, идем вперед, – сказал, складывая и отдавая ему карту Гаврилов. – У нас впереди две заимки – до одной мы успеем дойти до темноты. Если тех, кого мы ищем, там нет – заночуем, а с рассветом пойдем к следующей избушке… Думаю, там мы встретим либо детей и экипаж, либо Сергея Ивановича с ребятами – они должны успеть сегодня дойти до места крушения. И утром пойдут уже навстречу нам!

– А как же третья группа? – быстрыми затяжками заканчивая курить, – спросил Дундуков.

– А чем мы им поможем? – вопросом на вопрос, ответил ему Коваль. – Нет уж, собрались искать – давайте искать! А наши там сами разберутся, что к чему.

Он имел в виду третью группу. Он не знал, естественно, что уже некому было разбираться на болоте. Не было там никого из людей.

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Глубокая ночь застала первую группу еще в пути, но выкатившая на чистое небо луна светила ярко, снег был белым и отсвечивал, морозец же несколько снизился, так что иди на плетенках по мягкому снегу было одно удовольствие.

Вторая группа дошла до заимки, нашла ее пустой, и расположилась в ней ночевать, как и планировалось. Растопили печь, поужинали, напились чаю и легли спать. Кто – на лавках, а кто и на бревенчатом полу.

В жаркой натопленной избушке пилот Евсеев на всякий случай плотно завесил окно своей курткой – от греха подальше. Потом он осторожно открыл дверь, они выглянули за нее и все гуртом сбегали к ближайшему дереву – справили за ним по очереди нужду.

И вновь запершись, стали укладываться спать.

В тайге наступила тишина. Так всегда бывает сразу после снегопада.

Что же произошло с третьей группой?

После того, как был обнаружен скелет оленя, прошло совсем немного времени. Да в общем, почти нисколько его не прошло – как только взревели снегоходы и Игнат с Николаем включили передачи и рванулись с мест, на их пути, казалось, словно по волшебству, прямо из снега, стали возникать гротескные высотой не более метра белые фигурки, которые сразу же напали на милиционеров.

Сначала они понеслись с огромной скоростью рядом со снегоходами, при этом и Илья Ильич Громада, и Ионыч могли бы поклясться, что тоненькие ноги снеговиков не переставлялись с места на места способом движения рычагов, а принялись вращаться на манер колеса. Поднимающаяся из-под этих колес снежная пыль скрывала подробности, и разглядеть толком ничего было нельзя.

Зато было хорошо видно, как сначала нагнав снегоход Викторова, несколько уродцев бросили свои тела и вцепились длинными руками в одежду Николая. Они повисли на нем, а затем каким-то образом сорвали парня с сидения; тут же Викторов, и нападающие кувырком покатились по снегу, потерявший же управление снегоход понесся дальше, перевернувшись через сотню метров только, когда налетел на ствол дерева.

А в месте, где остался лежать Николай, вверх взметнулись части одежды, затем все остальное скрыли копошившиеся над телом белые, на глазах становившиеся розовыми, снеговики.

Почти одновременно был сбит со своего механического коня и Игнат Битов. Правда, его снегоход сразу же перевернулся вместе с водителем и тут же заглох. И поэтому Громада и Ионыч смогли услышать дикие крики разрываемого на части Игната. И придти в себя и как-то среагировать.

Ионыч сорвал с плеча ружье, и выстрелил навскидку один, потом второй раз. Громада тем временем лихорадочно заряжал ракетницу, но у него никак не получалось, руки дрожали.

Тем временем вокруг них также появились снеговики, и теперь все решали секунды. Хотя… Ничего они не решали, потому что спастись никто не мог. Не успеть было спастись, двое людей успели лишь один выстрелить еще раз из ружья, а второй, уже схваченный стальной крепости пальцами – вскинуть вверх ракетницу и надавать спуск.

И более для них уже не существовало ничего.

А потом пошел снег, который, прекратившись, плотным и толстым слоем надежно укрыл собой все следы трагедии на болоте.

Опустившаяся на тайгу и болота темнота не принесла покоя оставшимся в живых.

Первая группа, решив заночевать в вертолете, мерзла.

Вторая группа, хотя и была в тепле, тем не менее спала беспокойно – никому не давал покоя увиденный недавно лежавший на снегу скелет.

Группа спасшихся после после аварии… Можно сказать, все четверо после зрелища охоты снежных людей и вовсе не спали – так, дремали слегка, то и дело то один, то другой вскидывая в испуге голову. Стоило им задремать, как тут же возникало зрелище катившегося из-под дерева зайца, совершенно по-детски кричавшего и тут же – летящие в стороны кровавые меховые ошметки того, что только что было белой шерсткой зверька.

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Рано утром, едва забрезжили рассветные сумерки, группа Афонина уже приближалась к заимке, в которой ночевали первую ночь пилоты и пассажиры вертолета. Они не стали завтракать – намерзлись и устали, так как всю ночь пробирались сквозь высокие сугробы, с трудом преодолевали толстую подушку мягкого снега, все дальше и дальше уходя от промерзшего металлического корпуса вертолета. В котором совсем недавно собирались переночевать, дожидаясь рассвета, чтобы начать обратный путь. Они спешили так, что даже желания перекусить у них ни разу не возникло.

Что же заставило группу Афонина изменить свои планы и идти в ночи?

Причина была в следующем.

Когда они совсем уже собрались ночевать внутри вертолета, они вдруг услышали рев медведя, который, правда, раздался где-то далеко, в глубине леса. Однако Сергей Иванович был опытным охотником и сразу же насторожился – что-то в этом реве было не так. Еще больше насторожился и напрягся Загайнов, который в молодости не раз ходил на медведя. Именно он сказал, услышав голос зверя и чутко прислушиваясь после этого к шумам тайги:

– А чего это косолапый так заревел… Не сезон ведь охоты!

И пояснил вопросительно смотревшим на него Гуричу и Бубнову:

– За секунду до последнего выстрела медведь всегда чувствует смерть. И так вот ревет, ну, последним предсмертным криком, что ли…

– Ничего не путаешь? – спросил его разом побледневший Сергей Иванович.

– Да нет, Иваныч, я сам пару раз на медведя хаживал, раньше, когда еще лицензии давали. Точно – предсмертный рев это!