Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме

«Ребята» поглядывая искоса на длинную нескладную фигуру доктора, тем не менее заговорили, что, мол, конечно, дотащим, чего уж…

Хорошим психологом оказался Сергей Иванович! Побледнев от обиды и возмущения, Гурич бросил рюкзак на снег и молча зашагал в сторону от гряды.

– Погоди, Эммануил! – смеясь, окликнул его Баранников. – Ты же дороги не помнишь!

Гурич досадливо отмахнулся от него и продолжал идти, не сбавляя темпа.

Скоро его обогнал Загайнов и, вырвавшись вперед, принялся торить лыжню. Этот человек был словно двужильным – он словно бы не чувствовал усталости.

Скоро они уже повернули влево и пошли примерно по тому пути, которым накануне шла группа Афонина к вертолету. Эх, если бы не снегопад, который плотно закрыл проторенную ими дорогу, насколько легче было бы сейчас идти! Но лыжни совершенно не было видно, и хотя с дороги такие опытные охотники, как Загайнов, Баранников, да те же Коваль или Афонин, сбиться все равно не могли, дошли все они до оврага уже в сумерках.

Не останавливаясь, чтобы не свалиться от усталости, они быстро перевели первой Веру, затем – валившегося с ног доктора по «мосту» из залепленной снегом мохнатой ели, по-прежнему лежавшей поперек оврага, тут же двое из них – Загайнов и Баранников, глубоко вонзив в комель дерева свои топоры, резким движением сдвинули тяжеленный ствол и сбросили, не вырывая из древесины лезвия, дерево вниз.

Сил высвободить топоры у них не было.

Все остальные уже лежали на снегу, дыша тяжело, с всхлипываниями, никто и не помышлял о том, чтобы закурить. Лишь Вера сидела, аккуратно прислоненная спиной кем-то из мужчин к ближайшему дереву.

Они лежали так минут пять-десять. Потом с трудом, покачиваясь от усталости, в сгущающейся темноте мужчины принялись рубить нижние ветки елей и разводить костры.

Вообще-то зимой в тайге абсолютной темноты не бывает. Ночью белый снег сам по себе – ночью всегда является источником счета. Слабого, но тем не менее… Даже в безлунную ночь, улавливая малейший рассеянный свет звезд, снег отражает его, рассеивая и потому создает ощущение видимости окружающего. Трудноуловимого глазом человека, но тем не менее…

Так что ветки рубить было легко, и через полчаса чуть ли не на протяжении сотни метров склон оврага, на котором расположились для ночевья люди, пылал ярким пламенем.

Договорились спать по очереди. На мягком лапнике, возле одного из костров, легли спать восемь человек (Афонин, Коваль, Баранников, Загайнов и Дундуков, не сговариваясь, исключили из дежурства Веру и Гурича). Так что огонь костров, наблюдая при этом за происходящим на противоположной стороне оврага, должны были поддерживать сначала Коваль, Баранников, Дундуков, Гаврилов и Евсеев, а среди ночи их должны были сменить Петя, Павел и Афонин с товарищами.

Излишне говорить, что все они сразу же крепко уснули. Даже молодые Петя и Паша, уставшие более других, так как почти всю дорогу от гряды до оврага они бессменно несли носилки.

Не спали только дежурные.

Трещала сгорающая бензиновым быстрым пламенем хвоя, и они только успевали рубить новые охапки веток и подбрасывать их то в один начинающий пригасать костер, то в другой.

Часа в три валившихся с ног дежурных заменили разбуженные Афонин и его смена.

Выспавшиеся мужчины с энтузиазмом принялись оживлять потухающее пламя. И скоро все костры вновь ярко запылали в ночи.

И горели так до рассветных сумерек.

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Когда с рассветом, учуяв далекое тепло и рассмотрев зарево костров (это на таком-то расстоянии!), снеговики зашевелились на болоте, их рвение подстегнули звуки выстрелов и взлетающие над горизонтом в северной стороне разноцветные ракеты.

Их цвета ничего не говорили снежным хищникам, но чередующиеся в небе зеленые и красные огоньки сразу же объяснили все егерю Боборыкину, с раннего утра вышедшего в тайгу и стоявшего посреди лесной поляны, чтобы можно было увидеть даже низко взлетающие ракеты.

Он и увидел их.

Зеленые ракеты говорили, что поиски завершились успехом: экипаж и пассажиры потерпевшего крушения вертолета спасены. А вот красные ракеты…

Боборыкин словно бы воочию видел изуродованный капкан и следы на снегу. И понял, что спасательные группы столкнулись-таки с неведомой опасностью.

Или близки к тому, чтобы столкнуться.

Он быстро вернулся в свой дом, по телефону позвонил дежурному районной милиции и коротко обрисовал ему обстановку в тайге и задачу.

И свистнув Загая, снял с бревенчатой стенки висевший на ней карабин, надел через плечо патронташ, и крикнув жене:

– Поля! Готовься, у нас скоро будет гостей полный дом! – выскочил из дверей дома, и, влезая валенками в петли плетенок, быстрым шагом пошел в тайгу.

Он шел навстречу спасателям.

Они встретились примерно на полпути между домом Боборыкина и оврагом, который, возможно, спас людям жизнь. Под низким серым небом на лесную полянку один за другим выходили измученные поисковики, двое из них по-прежнему несли носилки. Увидев егеря, все тут же бросились к нему, начались неизбежные рукопожатия и даже обнимания.

Лишь Афонин не принимал участия в общем ликовании. Сергей Иванович сначала помог Вере встать с носилок и удобно сесть, прислонившись спиной к стволу дерева. И лишь потом подошел к остальным.

За это короткое время между тем настроение у всех коренным образом изменилось. Появление егеря как бы олицетворяло порядок и можно сказать – стабильную миро устойчивостьв лесу. Боборыкин и скакавший вокруг него Загай как бы символизировали безопасность – а как же иначе, ведь егерь был вроде хозяина этих мест.

Коваль тем временем, отвел в сторону Боборыкина и, закуривая, спросил его:

– Гриша, а эти… снеговики, они не появлялись здесь?

– Какие снеговики? – удивление егеря было искренним.

– Неважно… – в разговор тут же вмешался подошедший к ним Афонин. Верой теперь занимался Гурич.

Врач разул, затем разбинтовал ногу девушки и, достав из рюкзака медикаменты и бинты, теперь колдовал, смазывая ушибы и ссадины мазью.

Коваль, а следом и Афонин, принялись рукавицей аккуратно снимать изморось и наледь один – с бороды, другой – с густых усов.

– Гриша, так а что – ничего необычного не происходило? – закончив туалет, спросил егеря Коваль. – Громада ведь красную ракету давал?

– Пропал Илья Ильич… – ответил Боборыкин. – Вот после той ракеты больше ничего от его группы и не было. А они ведь оба моих снегохода взяли, давно бы могли не то что ракетами отстреляться – нарочного прислать…

– Ну, ладно! – увидев, что к ним прислушиваются все остальные, причем на их лицах, словно стертые губкой, исчезают улыбки, а наоборот, появляются вновь настороженность и даже испуг, сказал Афонин. – Давайте-ка двигать дальше, пока силы еще есть! Ты ведь Гриша, не знаешь, в каком темпе нам пришлось возвращаться…