Борис Фрадкин - Дорога к звездам

— Перед вами электромонтеры были, — сказала Люба, — на фронт удрали. Я уж вам ничего не рассказывала. От Кашина и от шин бегут.

— Нет! Мы не побежим! — Яша решительно сжал кулак. — Не побежим, и все тут.

Откладывать задуманное он не любил. В тот же день Яша побывал в конструкторском бюро, разыскал группу электриков.

— Кто у вас начальник? — шепотом спросил он молодого человека, работавшего у крайней чертежной доски.

Молодой человек указал карандашом в сторону стола, окруженного целым морем чертежных досок. Яков тотчас же узнал сидевшего за столом мужчину с черными курчавыми волосами. Это был Гоберман Аркадий Исаевич. Теперь Яша вспомнил и о том, от кого слышал про конструкторское бюро. Его посвящал в секреты конструкторской работы тот же Аркадий Исаевич еще в детской технической станции.

Увидев Якова, Гоберман наклонил голову набок, развел руками.

— Вот так встреча, — удивился он. — Ты на комбинате? Каким образом?

— И ребята тоже: Огородов, Сивков, Быков… Я в литейном работаю. — Яша рассказал, как он очутился на комбинате, и Гоберман, слушая его, одобрительно покачивал головой и выпячивал полные губы.

Потом Яша объяснил, что его привело в конструкторское бюро. Черные выпуклые глаза Гобермана радостно блеснули.

— Ага, отлично! Садись-ка, Яков, садись! — Аркадий Исаевич пододвинул стул своему бывшему воспитаннику. Ему припомнилась неутомимая изобретательность Яши в детской технической станции. Очень хорошо, что судьба снова сводит их вместе. Мальчик превратился в юношу, весь вид его свидетельствует о настоящей мужской зрелости, лицо дышит уверенностью, упрямством.

— Понимаешь, в чем дело, Яков, ты попал, можно сказать, в самую точку. Я давным-давно предлагаю заменить шины более совершенной конструкцией. Шины устарели, хотя и применяются на всех зарубежных электропечах. Они проще, это правда, но как с ними людям приходится мучиться.

— Вот именно! — вырвалось у Яши. — Однако…

— Однако цех не идет на замену.

— Кто не идет? Кашин?

— В него все и упирается. Старший электрик. У Кашина серьезное обоснование: война. Нельзя останавливать печи. А без остановки такую замену, конечно, не сделаешь.

— Останавливать, это действительно…

— Десятки тонн легированной стали.

— А можно мне взглянуть на чертеж этой новой конструкции? — попросил Яша.

Гоберман встал из-за стола и сходил за чертежом. Яша тоже встал. Склонившись над развернутым листом кальки, он выслушал неторопливые и очень обстоятельные объяснения Гобермана. Мощные зажимы с постоянным креплением гибкого кабеля выглядели куда надежнее примитивных медных пластинок.

— Мне нравится, — сказал Яша. — Давайте воевать.

— Давай. — Гоберман крепко встряхнул ему на прощание руку. — Присмотрись у себя в отделении к обстановке, подумай, как можно с максимальной быстротой произвести замену.

— Хорошо. А потом я зайду к вам.

— Буду ждать.

Воевать! Яша и не представлял, как это делается в условиях огромного цеха. Но что он будет воевать — в этом уже не оставалось никакого сомнения. Все существо его восставало против бессмысленного лазанья на горячую печь, тем более, что выход из положения имелся.

Яша передал Борису и Любе содержание своей беседы с Гоберманом. Борис сказал:

— После каждой замены шин я чувствую себя печеной картофелиной.

— А я, когда смотрю на вас за этой работой, — призналась Люба, — мне реветь хочется.

— Как же быть? — спросил Яша.

— Я вот что предлагаю. — Люба отбросила косу с груди на спину. — Давайте поставим вопрос об этом на комсомольском собрании.

— Ясно? — По торжествующему лицу Бориса можно было подумать, что высказанная Любой мысль принадлежит ему.

Яша задумался. Цеховая комсомольская организация — не то что школьная, — это деловитая, боевая, многочисленная, настоящая армия. Тут уж если поддержат, так поддержат. Но и осадить могут тоже — будь здоров…

— Принято!

В плите весело потрескивали сухие дрова и плясали языки пламени. Очень хорошо после длительной лыжной прогулки по крепкому морозцу собраться плотным кружком друзей и сесть вокруг пышущего теплом очага. Серьезный и заметно похудевший Михаил сидел рядом с Яковом. Последнее время он зачастил к Якимовым. Здесь жили самые лучшие его друзья. Особенно нравилось ему беседовать с рассудительным Яковом, который так быстро осваивался у себя в литейном цехе. Михаила приняли на работу слесарем в электроцех. Ему трудно давалась эта универсальная профессия, требующая большой сноровки, терпения, острого глаза. Немало пришлось потерпеть Михаилу, прежде чем вытянуть на третий разряд. Но осваивал он свою профессию с ожесточением, не щадя сил, жертвуя обеденными перерывами, не стесняясь обращаться за помощью, краснея от насмешек соседей по верстаку и все-таки не унывал. Он старался сохранить невозмутимый вид. Однако огорчение против воли Михаила появлялось на его лице, особенно, когда мастер разносил его за испорченную деталь.

В цехе Михаил сейчас же записался в кружок по изучению истории партии. Его выбрали в редколлегию стенной газеты; уж очень откровенен был он в своих замечаниях, — говорил людям все, что о них думал. Вскоре в цехе заметили, что газета стала интереснее, злее к нерадивым, запестрела карикатурами. После первых же перевыборов редколлегии Михаила сделали редактором.

Оттого и сидел он сегодня у плиты прямее, чем прежде, немножко торжественный.

— Миша в начальники пошел, — заметил рыжий Алешка. — Теперь с него можно портрет писать.

— Видели мы твою писанину, — буркнул Михаил, — На самом видном месте лозунг висит, а в нем грамматическая ошибка: в слове «иной» два «н» вкатил.

— У Алешки головокружение от успехов, — пояснил Кузя.

Действительно, в инструментальном цехе, куда приняли Быкова, приметили его художественные способности и передали Алешку в распоряжение заводского художника. Теперь Алешка писал лозунги, разрисовывал витрины, Доски почета. Жизнь у него по сравнению с товарищами стала куда легче, и те на него за это немножко дулись. Затем ли пошли на завод?

— Ну, а когда у вас будет обсуждаться на комсомольском собрании вопрос насчет замены шин? — поинтересовался Михаил, обращаясь к Якову.

— И на заводе решил выдумывать? — удивился Алешка.

— Его сам начальник цеха поддерживает, — ответил за Якова Борис, раскрывая дверцу плиты, чтобы помешать в ней кочергой. Жар пламени заставил друзей отодвинуться вместе со стульями. По лицам их заплясали багровые отсветы. — А о девчонках и говорить нечего — глаз с него не сводят.

— Особенно та, глазастая? Да? — Кузя подтолкнул Якова.

— Заказ-то на новые устройства к вам в цех поступит, — сказал Яков Михаилу, не обращая внимания на Кузю.