Александр Зорич - Последний Аватар (фрагмент)

Августин вышвырнул совершенно бесполезный лук. Подогнув ногу к груди - это простое при нормальных обстоятельствах действие теперь стало для Августина страшной пыткой - он выхватил из-за сапога нож и ударил им наугад, стремясь перерубить сверло. Но, увы, механический гад был сработан на совесть. С негромким лязгом нож отскочил от бешено вращающейся стали.

- Беспокойный антропос... - констатировал его мучитель. Вслед за этими словами блеснула яркая вспышка и правая рука Августина, сжимавшая нож, полыхнула малиновым пламенем. На ее месте осталась лишь обугленная культя.

- А-а-а-а-а!!! - завопил Августин, совершенно теряя остатки самоконтроля.

- Хорошо, - мечтательно пробормотал киборг (сомнений не было, это был именно киборг, аватар класса Джирджис, морф "Бешеный Макс"). - Очень хорошо. Ты приближаешься к Идеальному Катарсису.

Идеальный Катарсис придумали политические комиссары Социальной Республики Сол. Идеальный Катарсис - как учил великий Кетцаль - это полное растворение через отражение и преломление человеческой души в абсолютно гладких гранях Сердца Материи. Выражаясь проще, такая себе нирвана. В Республике рекомендуется приводить к Идеальному Катарсису через долгие и изысканные пытки. Но отчего в электронных устах исчадия Утгарда вдруг прозвучали слова из лексикона идиотов и извращенцев из Митгарда - этого Августин взять в толк не мог. Да и не пытался. Сверло медленно и уверенно продиралось сквозь его затылочную кость. Кричать он уже не мог. "Момент минус пять".

Киборг продолжал философствовать, но Августин уже не понимал его. Слова казались гостями из потустороннего мира, да и сам Августин был уже на пороге истинного ада. В голове расцветали пурпурные цветы и над океанами крови парили уродливые бабочки, сотканные из огня, окурков, немытой посуды, смятых и расстрелянных тел, пустых шприцов и бутылок, автоматных гильз, поношенной одежды и рваных простыней.

"Момент минус один".

На поверхности кровавого океана появилась черная воронка. По ее краям вились длинные чуть рыжеватые стебли. Августин падал в нее со скоростью метеора, падал и никак не мог упасть.

"Выключение".

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДЕНЬ ОГНЯ

ГЛАВА 7. ВНЕ ПЛОТИ

13

Яма была вырыта явно не лопатой и явно не Хотоем. На ее дне можно было видеть телефонный кабель, в который при помощи вполне профессионального и, следовательно, весьма противозаконного коннектора был подключен компьютер класса "laptop". Не очень мощный, зато размером с раскрытую ладонь. Работающий с голоса и имеющий всего одну ячейку для твердокристаллического инфоносителя.

- Спасибо перуновцам, - кратко прокомментировал Хотой яму, коннектор и компьютер. Это был тот редкий случай, когда Августин в его комментариях не нуждался. Зато все остальное было ему совершенно не понятно.

- Ну хорошо. Положим, "жука" мы вставим сюда. Положим, через эту сеть нам скорее всего удастся войти в локальную сеть ВИН, хотя для этого мне придется еще помучиться с паролем. Положим, пароль я взломаю. А где мы с тобой возьмем по капсуле входа, по альфа-станции и всему такому прочему? - устало спросил Августин, присаживаясь перед компьютером на корточки.

- У меня есть кое-что получше, чем твои дурацкие альфа-станции, - бодро ответил Хотой.

На его широкой изборожденной глубокими линиями жизни, судьбы и времени ладони лежали три зернышка. Три пропуска в иные миры. Три зрака вечности. Саама.

14

- Для того, чтобы войти в ВР, мы должны будем занять вершины отмеченного мной треугольника, - начал инструктаж Хотой.

- Постой, но нас, по-моему двое, - неуверенно сказал Августин.

- Нет, нас именно трое, - Хотой указал на Томаса. - Каждый из нас положит под язык сааму и сосредоточится на своих ощущениях. Если все получится, очень скоро мы окажемся в локальной ВР ВИН.

- Это как-то странно, - заметил Августин. - Если прямо так запросто можно войти в локальную ВР ВИН, то зачем я убивался ради этого инфокристалла?

Хотой посмотрел на Августина с едва заметным сочувствием, как на слабоумного.

- Видишь ли, Августин. Если уметь, при помощи саамы можно войти в качестве наблюдателя куда угодно. Хоть в чрево своей матушки в момент собственного зачатия. Но, извини, подкрутить хвост хоть одному сперматозоиду уже невозможно. Иначе я по праву именовался бы не просто Хотоем, а по меньшей мере Демиургом Хотоем, а то и Хотоем Пантократором. Почти то же и в ВР. Понятно, что Сеть виртуальной реальности малость похожа на мозг - об этом сам же Триггвассон писал - и поэтому иногда можно ее немного "загипнотизировать". Ну, например, мне два дня назад к моему, кстати, собственному изумлению, удалось внушить ей, что у тебя сердечный приступ. Но никакой гипноз не поможет тебе создать то, чего там нет. Ты же знаешь, что инфокристалл твоего отца для того и сделан, чтобы добавить к локальной ВР ВИН один маленький, но крайне опасный участок с элементом дезактивации защиты. Именно на этом участке, как я понимаю, находится пресловутая "кнопка", которая позволяет дезактивировать защиту.

Все было в общем понятно. Или совершенно непонятно - какая разница? У Августина на мгновение промелькнуло в голове подозрение, что сейчас по-прежнему суббота и что он по-прежнему находится во власти мрачных видений Утгарда. Но Августин тотчас же отказался от этой экстравагантной гипотезы. Это было бы слишком просто. И, к тому же, в Утгарде, пожалуй, события развивались несколько более логично.

15

Хотой, Августин и Томас заняли места в вершинах равностороннего треугольника. Кристалл был в центре, в ячейке компьютера.

Саама растворялась под языком, оставляя после себя легкое жжение. Хотой сидел в позе лотоса. Августин, чьи связки не отличались особой подвижностью - в полулотосе. Томасу было позволено сидеть по-собачьи, то есть как обычно. Глаза их были закрыты, тела - с виду беззащитны. Но Хотой знал, а Августин начинал догадываться, что они находятся под более чем надежной защитой.

Хотой нараспев читал мантру. Августин и Томас слушали его. И хотя Августин не понимал ни слова на санскрите, он впитывал каждое слово, будто губка воду. По мере того, как саама растворялась, загадочные слова мантры становились все более понятными и исполнялись глубокого смысла. Августину начало казаться, что даже Томас понимает ее.

Наконец, тело отпустило Августина. Перед глазами одна за одной стали возникать красочные абстракции, которые сменяли друг друга словно многоцветные картины в калейдоскопе. Августин чувствовал себя птицей, все дальше улетающей от насиженных мест. Он чувствовал, что больше не принадлежит себе и восходящие потоки воздуха - или чего-то, что заменяет воздух - уносят его туда, где тело и дух ничем друг другу не обязаны. И он не спрашивал себя, почему.