Сандра Макдональд - Край бесконечности (сборник)

Отсюда и незаконный мониторинг. Получив тревожный сигнал, я найду на чем завалить претендента.

Пусть себе жалуются. На обращение в суд уйдет целая вечность, а к тому времени годы моей кабалы истекут, и отдуваться за меня будет кто-то другой. Если суд разберется. Мы с Конни недурно заметаем следы, особенно она. Потому что платят ей меньше, работать предстоит дольше, а значит, она в десять раз сильнее рискует, что придется расплачиваться по иску.

Она, пока дожидалась меня, успела выполоть четверых – наверное, послала на дополнительную практику в надежде, что парням надоест. А может, они не сдали и положенных экзаменов, – не мое это дело, честно говоря. Просто вижу – в креслах должно было дожидаться десять тушек, а сидит всего шесть.

Ура-ура! Может, закончу пораньше.

Ага, а может, из моей задницы на древнем «Сатурне-пять» вылетят свиньи и запоют гимн сгинувшего Советского Союза. Да-да, я – фанат истории космоса. Да, потому и попал на эту работу.

Поэтому и еще из-за огромного желания спать только в собственной постели. Я даже за грузовые рейсы не брался, сколько бы боссы меня ни упрашивали. Военный пилот первого уровня – нас очень мало, – уходя в отставку, не остается без предложений работы.

Я отпахал свое в невесомости. И в опасных зонах. И подписался в эту контору в надежде на тихую жизнь.

Ага, как же. Тихую.

Каким местом я думал?

Нет ничего опаснее, чем нервный новичок в пробном рейсе.

Пока я это понял, испытательный срок закончился, и сбежать я уже не мог. Застрял здесь, пока не пройду первую серию тестов на отказ (а там раздел 52 такой сложный, что никак не подделаешь) – или пока не истечет срок контракта.

Сменил одного хозяина из госструктур на другого, одну опасную зону – на дюжины, одну головную боль – на бесконечные кошмары изо дня в день.

Ну ладно – не бесконечные. На сегодняшний день меня ждет всего шесть. Разного размера, разного возраста, с разным уровнем амбиций. Вот молоденькая красотка сидит на краешке стула, сжимая свою пластинку так, словно решила затискать до смерти. Глазами стреляет во все стороны. Тощая – в хорошей форме, волосы коротко подстрижены. Готова ко всему.

Три довольно молодых парня: двое мускулистые, один, пожалуй, не во всякую рубку влезет. Хорошенько просмотрю его пластинку, прежде чем допускать к испытаниям. А этот постарше, в волосах соль с перцем, морщины у губ – возможно, пересдача. Наркотики? Алкоголь? Состояние здоровья? А может, просрочил права. Или кто-то заказал повторную квалификацию, – но такое редко бывает.

Женщина тоже немолодая, руки скрестила на груди, голову откинула, глаза закрыла. Эта здесь не в первый раз и боится выдать нетерпение.

– Кого-то повыдергивала? – как можно тише обращаюсь я к Конни.

– Уже выставила, – отвечает она.

Я беру одну из сложенных за стойкой пластинок и поднимаю бровь в безмолвном вопросе: пришлось ли кого-то отправить из-за химического состава пота, генетической предрасположенности или проблем с нервами?

– Все согласно отчетам, – говорит Конни.

Согласно отчетам. Мы не можем отказать претенденту, если он обзавелся врачебным допуском или сам упомянул о гипертонии, психических заболеваниях родственников или о том случае, когда, съехав с катушек, угрожал пассажирам оружием. Ну ладно, последнее в любом случае ведет к дисквалификации, но я всегда подозреваю, что они готовы на какую-нибудь пакость в этом роде.

– Ладно, – устало тяну я, заранее ужасаясь предстоящей работе. – За дело.

Первым беру громилу. Сажаю его в самую маленькую рубку – ему не втиснуться в кресло. Просит другой корабль – я даю. У него локти упираются в панель управления. Он просит свой корабль – я отказываю. Мы здесь не частные пилотские права выдаем. Те стоят неимоверных денег, и на них собственный золотой стандарт. Кто думает, что на моей работе быстро выгорают, посмотрел бы на ребят, имеющих дело с частниками. Половина кораблей не в порядке, техосмотр обычно просрочен, управление то и дело отказывает, а у многих нет даже места для второго пилота, не говоря уж об инструкторе.

Моя работа – для чокнутых, у них – для безумцев.

Я посылаю здоровяка к ним и надеюсь, что у него не хватит денег.

Следующие двое – как по учебнику. Стандартные ошибки – забывают провести визуальный осмотр перед входом в корабль, не проверили спасательное снаряжение до старта – это у всех бывает, и даже такая зараза, как я, к таким вещам не цепляется.

И с пожилым я не ошибся – алкоголь. Три года чист и трезв. Руки не дрожат. Никаких средств против алкоголизма не принимает. Провел генетическую модификацию, чтобы избавиться от предрасположенности, прошел несколько курсов избавления от привычки, но мозга не касался, потому что хотел вернуться к работе пилота.

Он оказался единственным, у кого заметная нервозность не повлияла на навыки пилотирования. Я бы в любое время с ним полетел – так ему и сказал.

Он ответил благодарным взглядом. По-моему, это искренняя благодарность, такая мне нечасто выпадает.

А теперь молодая дамочка.

Она слишком сильно надушилась. Какой-то цветочный аромат, за который ее вышибли бы с первой практики. Духи иногда нарушают работу управления, особенно если они смешиваются, например, с кремом для рук.

Но я молчу, даже когда она, представляясь, мило улыбается мне. Мало кто улыбается при виде меня, а такие красотки – никогда.

Зовут ее Ла-Донна, не помню, как дальше. Запоминать имена – не мое дело. Они проставлены в анкетах и в регистре. Конни проследит, чтобы все, что нужно, было записано и на своем месте. А мне надо удержать одно слово в голове и только на время экзамена. На свое имя люди реагируют быстрее, чем на любую команду. Рявкнешь: «Ла-Донна» – и подействует в двадцать раз быстрее, чем «Стоп!».

Она претендует на учебные права для пилотирования грузовика. Я-то думал, гонщица, но, как видно, девица не из тех. Хочет пробиться на коммерческие рейсы, но не пассажиркой, никак не пассажиркой.

Она из тех возбудимых типов, которые, когда нервничают, не способны заткнуться. За час я успею узнать все о ее парне, о родителях и собачках, а может, и о сексуальных проблемах. Не сказать чтобы мне этого хотелось. Люди обычно не так интересны, как им кажется.

Я стараюсь не задавать вопросов. От них только хуже. Вопросы поощряют говоруна продолжать, внушают, что мне есть до него дело.

Учебные права «карго-плюс» при первой попытке – значит, берем наш самый большой и старый корабль. Такую колымагу непросто вывести из дока, так что мне особенно стараться не придется. Если она не справится – экзамену конец, и я перейду к последней жертве… простите, кандидату.

Мы берем корабль восемнадцати лет от роду, он похож на гигантскую прямоугольную коробку. Подарок одной грузовой компании и с кое-какими модификациями, позволяющими мне не только быстро перехватить управление, но и получить доступ к отдельному движку, который, как ничто другое, может вынести из опасной ситуации. Эти большие корабли на быстрый ход не рассчитаны, но аварии вроде той, что убила мою предшественницу, требуют быстро соображать и быстро маневрировать, а у этого корабля поворотливости хватает.