Лестер Дель Рей - Опасные видения (сборник)

Чьен заплатил и взял пакетик. Фигу я тебя приму, — решил он в уме. — Все-таки это грабеж среди белого дня. Сделали ветеранов привилегированным классом. Теперь они кормятся за счет нас — молодого поколения, — как стервятники.

Забытый серый пакетик так и остался в кармане его пиджака. Чьен вошел в величественное здание Министерства произведений искусства, чтобы начать рабочий день в собственном солидном кабинете.

В приемной его ожидал плотного телосложения смуглолицый мужчина в коричневом шелковом двубортном костюме с жилеткой, производства Гонконга.

Рядом с незнакомцем стоял непосредственный начальник Чьена, Ссу-Ма Тзо-Пин. Он представил их друг другу на кантонском диалекте, которым Тзо-Пин владел довольно слабо.

— Товарищ Тунг Чьен, познакомьтесь с товарищем Дариусом Петелем. Он представляет новое учреждение дидактико-идеологического характера, скоро открывающееся в Сан-Фернандо в Калифорнии. — Тзо-Пин сделал паузу и добавил:

— Товарищ Петель отдал свою жизненную энергию борьбе со странами империалистического блока через педагогические каналы. Поэтому он назначен на столь высокий пост.

Рукопожатие.

— Чаю? — предложил гостям Чьен.

Он нажал кнопку инфракрасного хибачи, и мгновение спустя забулькала вода в керамическом сосуде — японского производства, с орнаментом.

Усевшись за стол, он обнаружил, что преданная товарищ Хси уже тайком положила на стол тоненькую папиросную бумажку с секретным досье на товарища Петеля. Чьен просмотрел листок, делая вид, будто это малозначительная бумажка.

— Абсолютный Благодетель Народа, — заговорил Тзо-Пин, — лично принял товарища Петеля. Абсолютный Благодетель доверяет товарищу Петелю. Это большая честь. Его школа в Сан-Фернандо будет заниматься обычной философией дао, являясь по сути нашим каналом связи с либерально-интеллектуальным крылом молодежи на западе США. Их довольно много уцелело в зоне между Сан-Диего и Сакраменто. По нашим предварительным данным — около десяти тысяч. Школа примет две тысячи.

Запись будет обязательной для всех отобранных нами. Гм, кажется, вода уже кипит.

— Благодарю, — пробормотал Чьен, опуская в керамический чайник мешочек одноразового чая «Липтон».

Тзо-Пин продолжил:

— Все экзаменационные работы студентов школы будут направляться в ваш кабинет, дабы вы могли тщательно изучить их идеологическую суть. Другими словами, вы, товарищ Чьен, будете определять, кто из двух тысяч студентов действительно искренне воспринимает идеи, заложенные в учении, которое будут преподавать инструкторы во главе с Петелем, а кто — нет.

— Я налью чай, — предложил Чьен, хорошо владевший тонкостями церемонии.

— Мы должны понять одну вещь, — отрубил Петель, чей кантонский диалект был еще хуже, чем у Тзо-Пина. — Проиграв мировую войну, американцы и их молодежь научились маскировать свои истинные чувства и убеждения. — Слово «маскировать» он произнес по-английски. Не поняв, Чьен вопросительно взглянул на начальника.

— Лгать, — перевел Тзо-Пин.

— Они послушно повторяют правильные лозунги, но внутренне убеждены в их ошибочности. Экзаменационные работы этой группы будут очень похожи на работы искренне убежденных студентов…

— Простите, но если я правильно понял, две тысячи работ должны пройти через мои руки? — Чьен был в ужасе. Он не верил своим ушам. — Этой работы хватит для специально организованного отдела. У меня нет ни минуты времени на что-либо подобное. — Он покачал головой. — Дать официальное заключение по поводу идейного уровня работ коварных противников, стоящих на ложных мировоззренческих позициях… Ну, ни хрена себе! — добавил он в довершение по-английски.

Тзо-Пин сморгнул, услышав крепкое западное ругательство и сказал:

— У вас есть люди. Дополнительно можете потребовать несколько работников — бюджет министерства, дополненный в этом году, позволяет. И помните: Абсолютный Благодетель Народа лично выбрал товарища Петеля для этой работы.

Его тон приобрел угрожающий оттенок. Правда, лишь слегка — только для того, чтобы упредить истерику Чьена и вернуть последнего в русло субординации. Хотя бы временно. Для усиления эффекта Тзо-Пин перешел в другой конец кабинета, к трехмерному портрету Абсолютного Благодетеля в полный рост. Несколько секунд спустя его присутствие заставило сработать специальный датчик автоматического магнитофончика. Знакомый голос начал более чем привычную проповедь.

— Сражайтесь ради мира, сыны мои, — зазвучал твердый, но проникновенный голос.

— Хм… — хмыкнул Чьен, немного успокоившись. — Возможно, удастся разработать программу для какого-нибудь из министерских компьютеров. Если использовать структуру ответов типа «да» — «нет» на базе предварительного семантического анализа идеологической верности… и неверности.

Возможно…

— У меня с собой один интересный материал, — сообщил Дариус Петель. — Не могли бы вы, товарищ Чьен, его изучить подробно? — Он затрещал «молнией» невзрачного старомодного пластикового портфеля. — Два сочинения, — пояснил он, — передавая бумаги Чьену. — Ваш ответ покажет, насколько вы квалифицированны. — Его взгляд встретился со взглядом Тзо-Пина. — Как я понимаю, если вам сопутствует удача, вы будете назначены вице-советником министерства, а Абсолютный Благодетель Народа лично пожалует вам медаль Кистеригана.

Оба — Петель и Тзо-Пин — неискренне улыбнулись в унисон.

— Медаль Кистеригана, — эхом повторил Чьен.

Он взял сочинения, придав лицу беззаботное и уверенное выражение. Но сердце его вибрировало в тревоге.

— Почему именно эти работы? Я хочу сказать, что именно я должен выяснить?

— Одна из этих работ принадлежит преданному прогрессивному деятелю партии, чьи верность и убежденность тщательно и неоднократно были проверены. Вторая написана неким юнцом, который стремится скрыть свои презренные мелкобуржуазные идейки. Вы должны определить, кому какая работа принадлежит.

Спасибо вам огромное, — подумал Чьен. Кивнув, прочел название первой работы: «Предвосхищение доктрин Абсолютного Благодетеля в поэзии Баха ад-Дин Зуара (Арабия, XIII век).»

На первой странице Чьен прочел четверостишие, хорошо ему знакомое.

Оно называлось «Смерть», он знал его едва ли не с детства.

— Да, сильное стихотворение, — сказал Петель, глядя на шевелящиеся губы Чьена, который перечитывал стихи, — для указания на древнюю мудрость, заключенную в идее Абсолютного Благодетеля о том, что каждый индивид смертен, смертен внезапно, а выживает лишь историческое дело. Как тому и надлежит быть. Вы с ним согласны? С этим студентом? — Петель сделал паузу.