В. Бирюк - Урбанизатор

В родовых селениях «святое место» («изикудо») — одно на всё кудо. Убери его, убери человека, который ведёт там моления («кудатя»), рассели людей иначе… Почти никто не сделает себе новое святилище. У большинства нет даже навыка — сделать такое же. Они никогда не принимали решения о создании такого объекта, у них нет опыта — как это делать. Какие правильные слова при этом говорить, какие притопы-прихлопы исполнять…

Проще: сравните участие в воинских делах «полкана» и сержанта-«деда». Ну не будет «дед» для своего отделения вышивать знамя части! Не хочет, не умеет, не свойственно… Ему — не нужно. И «полкан» — вышивать не будет. Но он знает: «должно быть». И найдёт кому приказать.

Мои люди — «десять тысяч всякой сволочи». Другие ко мне просто не придут. Сначала человека должна выбросить его община, его прежнее течение жизни, потом он пойдёт-побежит и, может быть, попадёт ко мне. «В лапы Зверя Лютого». А я сделаю из него «моего человека». Ну, или он дуба даст.

Прежде я, по умолчанию, предполагал, что моя «сволочь» — русская. Той кривическо-северской консистенции, которая преимущественно попадалась на моих здешних путях.

Теперь жизнь заставила сделать два расширения.

Во-первых: этническая принадлежность «сволочи» — не принципиальна.

Мог бы и раньше догадаться. У меня есть торк Чарджи, Алу, который упорно считает себя кипчаком, несколько литваков из голядей, появились мужики из ратей, которые, вроде бы, словены, вятичи, сицкари, есть муромские и мордовские бабы…

Во-вторых: «сволочь» можно не только принять, поджидая пока её вытолкнет община, но и сделать. Рассыпав эту общину. Как получилось с эрзя-утками, с мари-лосями. Что я рискую получить в результате?

Есть термины: «нация», «национальность», «народ», «народность». Все они включают понятие — «историко-культурная общность».

Сразу: общей истории у нас… пока нет. Поэтому «общность» будем делать… культурно.

«Народ может состоять из различных народностей, народы могут быть соединены в нации. Нация может восприниматься со стороны как „один народ“, но при ближайшем рассмотрении обнаруживать в себе различные народности/национальности. Те же „англичане“ — со стороны все „англичане“, а изнутри, помимо собственно англичан, валлийцы, шотландцы и прочие ирландцы.

Для понятия „народность“ и „народ“ неотъемлемой частью определения является язык. Для понятия „нация“ язык становится факультативной частью определения.

Нация — социально-политическое явление. Культура включается в него постольку, поскольку она включена в социально-политическую жизнь.

Внутри нации могут уживаться весьма разные народы, с разными языками и бытовыми привычками, но объединенные некой социально-политической общностью… Классическим примером нациестроительства можно назвать Советский Союз…

Для народа языковая и культурно-бытовая ассимиляции являются обязательным условием…, для нации эти условия не обязательны, а на этапе консолидации вредны как излишние препятствия.

Всегда… в России живет и развивается единая нация, состоящая из различных народов. Российское государство — не государство одного народа, а государство одной нации… Великобритания не называет себя Англией. Потому что Англия — это только часть Великобритании…

Шотландец не назовет себя англичанином, но может отнести себя к британской нации».

Не поэтому ли утвердилось название-прилагательное — «русские»? Когда, после довольно быстрой ассимиляции готско-варяжско-скандинавско-литовско-моравской «руси» среди разноимённых славянских племён не осталось народа, который бы мог бить себя пяткой в грудь и кричать: вот мы — настоящие! А вы все… так, присоединённые?

Забавно. Здешние жители «Святой Руси» называю себя «русские» — только при конфликтах с иностранцами. А так-то они… все — «шотландцы». Из разных «шотландий». Причём, «англия» — отсутствует как явление.

Список «Городов Русских» включает города Болгарии и Моравии. Летописец, говоря о Меркурии Смоленском, упоминает, что он «из моравов», но считает его русским православным святым. Типа: моравы — один из народов, составляющих «русскую нацию»? «Повесть Временных Лет», говоря о людях, служивших первым князьям, упоминает: «из угров», «из ляхов»…, но тон повествования такой же, как и о других персонажах, об «исконно-посконных». Мадьяры, поляки — часть «русской нации»? С 12, примерно, века тональность меняется — «чуженины». Сработала «Великая схизма» — раскол 1054 года между восточной и западной церквями? Однако литвинов-язычников продолжают считать своими: Довмонт, Ольгердовичи…

Татаро-монголы Батыя — безусловно «чужие». Но проходит несколько столетий и основатель Ипатьевского монастыря описывается как вполне «свой», русский. Хотя и «мурза татарская».

«Английский ирландец»… — ухо режет. А «русский татарин»?

«…русский национализм как попытка построить государство одного народа, а не одной нации является точно таким же этническим сепаратизмом, как и любой другой.

Попытка создать государство на принципе укрепления народа, а не нации, в России — противоречит историческому факту и интересам страны…

Когда отличия народов, входящих в нацию, еще отчетливо сохраняются, ей требуется преобладание объединительных тенденций над сепаратистскими.

Один из способов — создавать минимум препятствий для реализации имеющейся этнической, народной самоидентификации. То есть не задевать национальных чувств. Одновременно с этим активно пропагандируя то, что объединяет отдельные народы в нацию.

Небольшие народы объективно находятся под давлением, они неизбежно перенимают государственный язык нации, наиболее распространенные культурные обычаи. То есть размывают свою идентичность. Этот процесс в любом случае будет происходить.

При этом у государства есть два интереса — во-первых, поддержание культурного многообразия, которое само по себе полезно, во-вторых, сохранение лояльности элиты соответствующих народов.

Уменьшение привлекательности общенациональных черт или подавление какого-либо народа, в том числе того, который назван „системообразующим ядром“, очевидно не входит в интересы государства.

Поэтому задача государства — не „уменьшить привлекательность и притягательность ядра“, а поддержать тех, кто и так объективно постоянно подвергается ассимиляционному давлению.

Меры по поддержке должны быть адекватными и соразмерными, но они всегда будут выглядеть как привилегии внутри страны. Просто потому, что поддержка — это предоставление лучших условий более слабому».

Ну, типа: «список рецептов по этногенезу».