Людмила Козинец - Разорванная цепь (Сборник)

— И каковы результаты обследования?

— А,там много чего.Но главное,доктор считает,что у меня сложные глубинные комплексы на почве подавленных желаний. Причем с детства! Это точно: до сих пор помню, как мне жутко хотелось грохнуть об пол мамину фарфоровую супницу. Пришлось подавить. По сей день мучаюсь. Слушай, надо бы купить похожую посудину и грохнуть! Вдруг поможет?

— Не поможет. А доктор-то что говорит?

— А доктор-то как раз и говорит, что поможет! Желания, говорит, подавлять опасно, их надо реализовывать хотя бы в игровой ситуации. Соблазнительная теория, а?

— Да уж…Но мало ли кто чего пожелает? Вдруг я пожелаю в один прекрасный день прикончить метра Ядрона?

— Да ну тебя. Доктор вот и предлагает лечение по новой, им самим разработанной системе. Еще нигде не применяют.

— Я тебе сейчас покажу, что они тут применяют…

И художнику Тилю вновь пришлось покинуть уютный номер и послушно отправиться вслед за своим неугомонным другом.

Поворот, еще поворот…Дан замер у немой — без таблички- двери. Потом, осмотревшись, вложил в прорезь плоский ключ, нажал, и дверь открылась.

Друзья вошли в комнату, Тиль тут же наткнулся на какой-то шкаф. Дан шикнул на него и прошептал:

— Постой, привыкни к темноте, свет я включать не буду, опасно.

Постепенно Тиль различил довольно большое помещение,панели приборов, стойки, мониторы, два вращающихся кресла. В одно из них он осторожно опустился.

— Что это такое? И почему никого нет?

— Хозяева спят,- усмехнулся Дан,- и, будем надеяться, спят крепко.

— Откуда у тебя ключ?

— Я его… скажем, позаимствовал.

— Как? Не хочешь же ты сказать, что… украл?

— Нет, не хочу. Но я его действительно украл.

Тиль замолчал, с грустью размышляя о том, что общение с преступным миром явно подорвало моральные устои его друга.

Перед монитором располагалась наклонная панель с россыпью нумерованных клавиш,несколькими регуляторами и переключателями. Светился сиреневый глазок индикатора: панель запитана. Дан включил монитор. Когда замерцал экран, Дан сказал:

— Включаю номер первый,- и нажал крайнюю клавишу.Тиль ожидал увидеть все, что угодно,вплоть до зрелищ,официально запрещенных Комитетом Нравственности, но только не то,что появилось на экране,а именно: апартаменты метра Ядрона. Еще не успев ничего рассмотреть в подробностях, Тиль вскочил.

— Нет,нет, Дан, это невозможно. Что ты делаешь? Это же все равно, что подглядывать в замочную скважину!

— Слушай,ты, чистоплюй,- никогда еще Дан не говорил так со своим другом,- иногда замочная скважина очень расширяет кругозор. Подчас правду можно увидеть только через замочную скважину. Положись на годы нашей дружбы — я говорю тебе: это необходимо!

Что-то такое прозвучало в голосе Дана, что художник невольно смирился и взглянул на экран, показывающий метра Ядрона крупным планом. Метр Ядрон пребывал в полном одиночестве и был очень занят. Он ел.

Это было феерическое зрелище, отмеченное подлинным размахом. Маленький сухонький Ядрон,закутанный в роскошный малиновый халат,торжественно восседал в кресле за безбрежным столом.Стол,покрытый хрустящей белоснежной скатертью, являл собой законченное произведение кулинарного искусства и мастерства сервировки. Бронзовые подсвечники, перламутровый фарфор, цветы и зелень, тяжелые литые приборы, украшенные врезанными жемчугами, бокалы рубинового стекла и кубки из морских раковин, прозрачные блюда шлифованного горного хрусталя, поставец палисандрового дерева, инкрустированный самоцветами…

На длинном блюде алели океанические моллюски, гарнированные померанцами и лимонами.Светилась янтарем заливная рыба чудовищных размеров.В сиянии мелко колотого льда стыли серебряные ведра с искристой икрой, по срезу пряного окорока сочилась мутная слеза. Запеченные в половинках устричных панцирей шампиньоны;шпигованная салом и чесноком печень,зажаренная над углями камина… Заморские фрукты,невиданные воздушные торты,корзины орехов, горы жареной птицы… Все это напоминало бред художника,пережившего жестокий голод,а потом всю жизнь писавшего натюрморты. И Ядрон все это ел.

Метр пребывал в состоянии почти религиозного экстаза.Глаза его полуприкрыты,щеки разрумянились,на лбу- росинки пота.Вот рука его потянулась еще за одним куском…затряслась, повисла в нерешительности и резко сменила направление,ухватив белый пласт рыбы. Вслед за рыбой метр отправил в рот горсть земляники, потом сразу же- мороженое, за мороженым кусок паштета из дичи.

Тиль почувствовал, что с него достаточно- к горлу уже подкатывала тошнота.

— Ну и как? — поинтересовался Дан.

— Кошмар какой-то…сам бы не увидел, не поверил бы.

— Это еще не все. Следующий визит — к скульптору Реджелу.

При первом же взгляде на известного ваятеля Тиль испытал потрясение:Реджел был одет в фантастический костюм. Приглядевшись, художник с некоторым колебанием решил,что это военная форма какой-то несуществующей армии.Темный френч переливался мерцающим блеском бриллиантовых звезд орденов, жарким золотом галуна,петлиц,аксельбантов. На высоком челе скульптора лежала печать благородного безумия.

Реджел склонился над огромным столом-планшетом, на котором был воспроизведен фрагмент гористой местности.Применяясь к условиям рельефа, на макете маневрировали две армии крошечных человечков.Палили пушки, трещали барабаны,развевались знамена и штандарты, кавалерия неслась в атаку лавой, сминая фронт,на левом фланге кирасиры брали на штык редут.Под рукой Реджела трезвонили телефоны,и он,срывая трубки, вонзаясь пальцами в кнопки селекторов, рычал басом:

— Разжаловать! Расстрелять перед строем! Гвардию- в прорыв! Поддержать с флангов! Ковровая бомбардировка по рокадам! Огонь по площадям!

И над парадными порядками драгун зловещей каруселью заходили пикирующие бомбардировщики, на головы черных гусар сыпался с неба парашютный десант, «зеленые береты» брали в ножи рейдовую группу разведки.

Увиденное не укладывалось в голове Тиля. Скульптор Реджел играл в войну! Что ж это творится…

Дан не давал времени на осмысление и анализ.Следующим он показал Тилю эссеиста Ронти.Тот, в отличной серой тройке, простроченной красной нитью, удобно расположился за массивным двухтумбовым столом.На оливкового цвета сукне лежал сафьяновый бювар с серебряными застежками, помещался монументальный чернильный прибор,стопка одинаковых папок с черными четкими надписями. Тиль пригляделся: «Личное дело Ядрона», «Личное дело Реджела», Тиля…Дана…Госпа…