Сергей Волков - Великое Лихо - 2

Встречник прянул в сторону, вдруг резко вырос, и в его глубинах струящийся воздух обрел черты человечего лика, сумрачного и жуткого. Серые губы зашевелились, и полились шипящие звуки заклятия. Руна всплеснула руками в изумлении - воздух вдруг сгустился, тяжко потек, уродуя все вокруг, а когда Встречник умолк, и морок развеялся, на месте трех камней высились три человечьи фигуры, точь-в-точь Шык, Зугур и Луня. Они чуть дрожали, точно в маревой дымке, поводили руками, беззвучно разевали рты. Шагов с десяти - ни дать, ни взять, живые люди, стоят, говорят о чем-то.

- Да, похожи! - усехнулся волхв, отходя в сторону, потом поклонился Встречнику: - Благи дарю тебе, боже, прости за недоверие мое! Сильно помог ты нам...

Вихрь вдруг свистнул, совсем громко, ветром ударил людям в лица, запорошил глаза сором, прошипел:

- Не в-вам-м, с-себе пом-могаю я-я! В-врем-мя выш-шло, прощ-щайте...

И исчез!

И в тот же миг над серой стеной заобурских лесов появился ярко-красный краешек Ярова лика.

- Утро! День великих испытаний наступил! - торжественно провозгласил волхв, воздев руки, а светлые солнечные лучи уже озарили небо, смыв предутреннюю зелень, высветили бездонную голубизну, заиграли на сером весеннем льду Обура, кольнули людей в глаза.

Луня зажмурился, смахнул с ресниц слезы, а когда открыл глаза, то увидел в небе прямо над ними многоцветное сияние, трепещущее, прозрачное, неясное...

- Небесная Дорога! - Шык, задрав бороду, в великом волнении смотрел на дивное диво.

- Дорога Богов! - подал голос Зугур, ладонью прикрывая глаза от нестерпимого блеска.

- Радуга, а дождя нет! - удивленно прошептала Руна.

- Ары! Ары скачут! - вдруг завопил Луня, единственный, кто отвел взгляд от растущей из небесной бездны семицветной дороги.

И впрямь - по дальнему краю приречной равнины мчалось несколько десятков всадников, но они вряд ли заметили путников - путь их лежал на восход, за Обур.

- Хотел бы я знать, что за нужда их туда гонит? - спросил сам у себя Шык, и сам себе ответил: - Битва Богов, что тут случится, все окрест разворотит, вот и уносят ноги поганцы. Упреждены, однако!

Между тем Небесная Дорога опустилась к самому склону холма. Чудно это выглядело - словно семь прозрачных лучей света или семь полос разноцветной омской ткани, что легче пуха, легли на прошлогоднюю бурую траву.

А потом прямо из ничего возникла сверкающая живым огнем стая больших, длиннохвостых птиц, и воздух вокруг наполнился шорохом и треском, повеяло жаром, замстились, заколыхались заречные дали и поплыли, словно сало по сковороде.

- Яровы Птицы! - Луня прикрыл лицо ладонью от нестерпимого сияния и опаляющего огня, что окружал птиц. А они ровно танцевали над Небесной Дорогой, кружились на месте, взмахивая огромными крылами, разбрасывая вкруг себя искры.

- Красота-то какая! - прошептала потрясенная Руна, но тут сверху, прямо с неба, скатилась к людям Ярова колесница, и девушка вовсе потеряла дар речи от того великолепия, от той величавой соразмерности и вычурности отделки, которой поражало убранство колесницы.

Златые колеса со светиньими спицами, сияющие самоцветы по кругу, горящая желтым пламенем вдоль всего насада насечка, идущие в два ряда узорчатые скамьи с резными спинками - и тоже из сверкающего злата. И длинная златокованная цепь с двадцатью семью колечками по краям. Яр-Птицы тут же ухватились за эти кольца, и путники еле успели побросать в колесницу мешки и запрыгнуть, как колеса повозки Бога Солнца отделились от земли и плавно поплыли по призрачной и прозрачной Небесной Дороге.

* * *

- Приданное-то! Платья-то Рунины! - вдруг спохватился Луня, и чуть не сиганул через резной золоченый насад колесницу - забрать забытый впопыхах у трех камней мешок. Руна взяла мужа за руку, повернула к себе, улыбнулась чуть печально:

- Стараний маминых жаль, конечно, но такая, видать, судьба. Буду я у тебя бесприданницей. Не откажешься?

Луня совсем по-детски шмыгнул носом, неумело обнял Руну, прошептал в самое ушко:

- Да ни в жизнь!

* * *

Земля между тем начал отдалятся, уходить вниз, словно бы проваливаясь куда-то, умалились морочные фигуры на вершине холма, а волшебные птицы все тянули и тянули колесницу ввысь, и жар от их перьев опалял лица четырех потрясенных людей, что в страхе вцепились в скамьи, но и с великим любопытством озирали все, что открылось их взору...

Колесница поднималась все выше и выше.

- Гроза идет! - указала Руна на иссиня-черные тучи, что собирались на закатном, темном краю неба. С земли их было не видно, как не было видно и зубчатых вершин Серединного, но колесница уже поднялась на три полета стрелы, и людям открылся необозримый простор, а небокрай все отодвигался и отодвигался, открывая новые дали.

- Однако, рановато для грозы, особливо в этих краях! - проговорил Шык, прикрывая глаза ладонью и всматриваясь в быстро приближающиеся тучи: - Нет, Руна, не гроза это! Рати Владыки спешат на битву, я чую множество божьих сутей в этих темных клубах. А вот и наши подоспели...

Волхв повернул голову в сторону полуденного восхода. Там, тоже далеко, встало в небесной синеве багряное сияние, ровно вторая заря зажглась над миром, только была она ярче, сочнее, шире истиной зари, и так же быстро, как и черные тучи с заката, двигалась к Обуру.

- Мать моя, защити! Это ж мы прямо меж ними оказались! Волхв, как же так, ведь пропадем, сотрут нас в пыль и прах, и не заметят? - с тревогой переводя взгляд с одного божьего воинства на другое, спросил Зугур.

Шык, тоже встревоженный, лишь покачал головой в ответ, а колесница все поднималась и поднималась, и Семицветная Дорога разворачивалась под её колесами из ничего, и в ничто превращалась позади.

Выше, выше, выше, и вот уже Обур кажется узкой блестящей нитью, что лежит меж бурых складок домотканного шерстяного плаща, то там, то сям покрытого серым ворсом - так теперь виделись путникам пустоши, холмы и леса, оставшиеся далеко внизу.

А рати богов все приближались и приближались, и уже различимы были в темных, дымных клубах Владыкова войска облески зловещего пламени, уже заметны стали мертвенно-бледные сполохи и быстрые росчерки зеленых молний, пронизывающих тучи...

Багряная заря с другой стороны заняла уже половину неба, и вдруг из самых недр её, из яркой огненной сердцевины вылетели с рокотом блистающие желтым огненные шары и устремились в самую гущу черных туч.

Миг, и страшный грохот огласил все кругом. Люди в золотой колеснице попадали навзничь, зажимая уши руками, а на закате уже вставали серо-белые грибоподобные облака, ещё озаряемые изнутри пламенными вспышками. Светлые боги нанесли первый удар!

Рати сошлись, и ничтожно малой песчинкой казалась Ярова колесница подле громадных огненных сполохов и черных, налитых пламенем туч. Со всех сторон летели молнии, грохотал беспрерывный гром, и раскаты его слились в дикий, неумолчный гул, что давил на уши, и на сердце, заставляя людей все ниже склонять головы и закрывать против их воли глаза.