Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

- Ну, а как там вообще? Что в столице-то происходит?

- Волнуются все, - сказал Степаныч, нагнувшись к изголовью кровати. Вон вчера даже Толстолобик позвонил. Спрашивал, как, мол, самочувствие. Он теперь везде только о вашем здоровье и говорит.

- Фиг ему! Не дождется... - произнес Елка и закрыл глаза.

- Может, пойду я? - спросил Степаныч.

- Погоди... Расскажи-ка еще. Как в правительстве? Справляетесь?

Степаныч нахмурился.

- Ежли по правде - не очень. Мыслищем теперь Толстолобик заправляет. Давят на нас. А мы - что? Это ж не ихнее поделение. Нам, чтоб дело вести, надо деньги где-то достать, налоги собрать. А с налогами, сами знаете как. Да и заводы стоят по-прежнему. С зар-платой туго. И вообще туго. Куда ни кинь.

- Опять все то же! - тихо выдохнул Елка. - Господи, да что ж это за жизнь!

Сердце его защемило, перед глазами пошли черные круги.

- Плохо мне, Степаныч, - прошептал Елка. - Плохо мне... Устал я...

* * *

Обнаженный Елка лежал на гладком белом столе. Большая яркая лампа светила прямо ему в лицо. От двух высоких железных ящиков со множеством ручек, кнопок и стрелок к телу его тянулись гибкие провода.

Елка скосил глаза и увидел стоящего невдалеке человека в светло-зеленом халате. На руках его были надеты тонкие резиновые перчатки. Половину лица закрывала матерчатая повязка.

Приблизившись к столу, врач наклонился.

- Сейчас вы заснете, - сказал ласковым голосом зеленый доктор. - Все будет хорошо.

- Ты ножичек-то помыть не забыл? - спросил Елка, попытавшись изобразить улыбку.

- Не забыл, не волнуйтесь, - в тон ему ответил человек в маске.

- Ну, тады - режь!..

* * *

Большая Елка спал. Ему снился дивный сказочный сон. Ему снились все жители. Сразу. Все 150 000 000. Они собрались на необозримом бескрайнем поле, поросшем свежей весенней травой. В центре стоял он - Президент Елка. Жители, взявшись за руки, водили вокруг него хоровод. Лица их были светлы, радостны и беззаботны. Выглядели они сытыми, бодрыми и энергичными. Они смотрели на Большую Елку с любовью и теплотой.

Они улыбались ему.

Они прощали ему все его грехи и ошибки...

* * *

Кухтик стоял на углу площади. Мимо него, размахивая флагами и вздымая над головой портреты, шла длинная колонна жителей Лукичевска. Лица их были пасмурны и угрюмы. Из окна красивого дома на шествие с любопытством смотрел бывший и нынешний Местный Начальник. Впереди колонны двигались несколько мужчин с красными повязками на рукавах. Один играл на гармошке, ещё один держал коробку с рупором и микрофоном. Время от времени, поднося микрофон к губам, он выкрикивал что-то грозное про порядок и поделение. Колонна дружно отвечала сотнями голосов.

- По-де-ле-ние!.. По-де-ле-ние!! - неслось над площадью...

От колонны отделилась грузная фигура в потертом плаще. Кухтик узнал Надькиного отца. Тот шел, покачиваясь, и нес в руках две зеленые бутылки. К нему, тоже выйдя из колонны, присоединились два милиционера - толстый, с усами, и тощий, с плоским смуглым лицом.

Заметив Кухтика, Надькин отец замахал бутылкой.

- Эй, малой!.. Давай к нам!

Кухтик, поняв, что не отвертеться, медленно направился к ним.

- Во, малой! И ты, значит, тут. Молодец! Сейчас в лесок пойдем, обмоем праздничек... - Надькин отец указал в сторону свалки-помойки.

- Туда нельзя, - сказал Кухтик. - Там проволока.

- Это кому нельзя? - возмутился Надькин отец. - Нам нельзя?.. Фигня, малой! Нам все можно!

Он обхватил за плечи двух милиционеров, и все втроем они двинулись к Кухтикову дому. Опустив руки, Кухтик поплелся следом.

В заборе из колючей проволоки была проделана большая дыра. Возле нее, прислонившись к столбу, сидел часовой. Рядом в густой траве лежал автомат.

- Здорово, Петруха, - сказал толстый милиционер, взял из рук Надькиного отца одну бутылку и поставил на землю рядом с автоматом. - Мы с мужиками пройдем, погуляем?

Часовой лениво кивнул.

В роще было прохладно и тихо. Лишь со стороны площади изредка доносились приглушенные голоса да звуки гармошки. Покореженные стволы деревьев заросли вереском. В воронках и ямах поблескивали черные зеркальца воды.

- Во благодать! - сказал Надькин отец, опускаясь на большой пень. Здеся и погуляем.

Два милиционера пристроились рядом на поваленном стволе. Кухтик стоял, понуро глядя на всю компанию. Справа от него за редкими ветками кустов тянулась свалка-помойка. Над помойкой кружили вороны.

- Садись, малой. В ногах правды нет, - сказал Надькин отец.

Кухтик сел на заросший вереском ствол, рядом с толстым милиционером.

- Ну, давай отметим! - Надькин отец поднял зеленую бутылку и хлебнул из горла...

Незаметно стало смеркаться. В темнеющем небе одна за другой зажигались бледные звездочки. Милиционеры сидели, расстегнув пуговицы на синих мундирах, и неторопливо беседовали между собой. Надькин отец время от времени встревал в разговор. С площади все ещё доносились неразборчивые голоса. Время от времени шум нарастал, и оттуда хором неслось:

- По-де-ле-ние!.. По-де-ле-ние!

- Ну, посидели, пора и честь знать, - сказал, потягиваясь, Надькин отец.

Кухтик встал и отошел к кустам помочиться. Только он закончил свое нехитрое дело и повернулся, чтобы идти назад, как роща озарилась вспышкой. Казалось, в небо взлетела яркая зеленая ракета. Кухтик поднял голову. Никакой ракеты не было видно. Он снова посмотрел на поляну, где сидела компания, и тихо охнул.

Надькин отец лежал за пнем, сжимая в руках пустую бутылку. Рядом с ним распластались два милиционера. А между ними и Кухтиком посреди заросшей поляны разгуливали невесть откуда взявшиеся три человека. Точнее, разгуливали только двое из них, а третий сидел чуть поодаль. Вглядевшись в одного из гуляющих, Кухтик с изумлением узнал знакомое со школьных лет лицо Автора Великой Идеи. Во всяком случае, сходство было поразительным.

Другим был Великий Вождь. Точно такой, как на портретах, которые полчаса назад несла колонна демонстрантов.

Третий - совершенно незнакомый человек - сидел на пне, где ещё недавно пил жидкость Надькин отец. Лицо его выглядело хмурым и заспанным. Одет он был в красную рубашку и толстую поддевку с оторочкой из меха.

Голова у Кухтика закружилась.

Между тем никто из троих гостей не обращал на него никакого внимания. Равно как и на лежащих за пнем милиционеров и Надькиного отца. Создавалось такое впечатление, что они находятся в каком-то своем мире, отделенном от Кухтика невидимой прозрачной стеной.

Автор Великой Идеи, прохаживаясь взад-вперед, читал газету с фотографией нынешнего Президента.

- Все идет хорошо, - говорил он, потирая руки. - Все идет архиправильно... Важно не упустить момент... Сегодня - поздно, завтра рано. Послезавтра - в самый раз!

Узрев сидящего на пне мужика в поддевке, он подошел к нему и присел на соседний пень.