Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

- Простите, но боюсь, что не смогу вам помочь, - сказал человечек. Эксперимент завершен.

- А вы... А вы... Почему... - Кухтик проглотил слюну. - А почему вы здесь, в аномалии сидели? Почему не показывались?

- Нет мотивации для контакта, - грустно ответил человечек на ступеньке. - Слишком велико расхождение базовых ценностей.

- Гр-ражданин! - строго крикнул толстый милиционер. - Прошу за мной! В противном случае вынужден буду применить...

Он быстро расстегнул кобуру и вытащил из неё блеснувший в темноте пистолет. На человечка это не произвело никакого впечатления. Он снова погрузился в изучение своей туфли.

- Окстись, Василий! - дернул милиционера за рукав Надькин отец. - Бес с ним! А то ещё разнесет всех, к чертовой матери.

- Я ему разнесу! - Толстый направил пистолет в сторону блестящего стакана. - Гражданин!.. Предупреждаю!..

Зеленый человечек продолжал заниматься туфлей.

- Кончай, Василий... Кончай! - Надькин отец попятился назад. - Хрен с ним!

- Встать, сука! - крикнул милиционер и, зажмурившись, нажал на курок.

Громкое эхо выстрела разнеслось над помойкой. Вспышка озарила блестящий цилиндр. И в свете её Кухтик увидел, как человечек на лестнице быстрым движением вскинул ладонь, растопырил пальцы и что-то ловко схватил в воздухе. Словно поймал муху.

- Спасибо, - произнес маленький пришелец с созвездия Лиры. - Это подойдет.

Он повертел в пальцах серую продолговатую пулю и проткнул ею подошву своей туфли. Легонько постучал по туфле кулачком, после чего надел на ногу. Затем вздохнул и поднялся.

- Увы, мне пора, - сказал человечек.

- Во гад! Заговоренный... Точно джинн этот, с бутылки! - воскликнул сзади Надькин отец.

Зеленый человечек тем временем начал подниматься по лесенке. Остановившись на последней ступеньке, он повернулся и своими глазами-блюдцами обвел свалку-помойку.

Вокруг блестящего цилиндра темнели мрачные силуэты густых кустов. Груды заросшего мусора, банок, кирпичей и камней вздымались повсюду. Где-то там, глубоко под ними, лежали остатки старых разрушенных домов, помнивших ещё купца Лукича. Вперемешку с ними покоились обломки памятника Великому Вождю. Там же валялись бетонные глыбы от стелы с изречениями Смелого Соратника. Сгнившие доски, ржавая проволока, колеса старых телег, куски разломанных машин, безголовые гипсовые бюсты, покореженные водопроводные трубы, осколки бутылок, ведра, примуса, керосинки - все это перемешалось и поросло колючей травой.

Зеленый человечек поднял голову к небу. Высоко над ним сверкала россыпь бледных, бесконечно далеких звезд.

- По-де-ле-ние!.. - донесся откуда-то с площади нестройный хор голосов.

Человечек глянул на стоявших поодаль Кухтика, Надькиного отца и двух милиционеров.

- Ну, что скажете на прощание? - наклонив круглую безволосую головку, спросил он.

Наступило молчание.

- Эй ты, зеленый! - крикнул, прячась за милиционеров, Надькин отец. Деньги давай!

Пришелец ничего не ответил.

- Деньги давай, мать твою! - снова выкрикнул Надькин отец.

Человечек сделал шаг в темный провал за овальной дверцей цилиндра. Блестящий периметр дверцы стал стягиваться к центру, и вскоре место, где она находилась, полностью слилось с остальной поверхностью. Гладкий стакан из неведомого металла дрогнул и приподнялся в воздух. Изумрудный луч за ним потускнел и погас.

Медленно вращаясь, цилиндр описал дугу. Зависнув над краем помойки, он на секунду остановился, а потом заскользил к Кухтикову дому, с каждым метром поднимаясь все выше.

Во рту у Кухтика пересохло. Все тело его охватила мелкая противная дрожь. Кухтик тихо пискнул, оторвал от земли занемевшие ноги и, спотыкаясь о кочки, рытвины, битые кирпичи, бросился вслед за улетавшим стаканом.

Он бежал, обдирая лицо ветками черных кустов. Из-под рваных ботинок его летели острые камни и перемешанный с грязью мусор.

Кухтик кричал на бегу.

- Простите нас! - кричал он. - Простите нас!.. Мы больше не будем!.. Простите... Простите нас!..

Санкт-Петербург, 1996 г.