Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

Академик отважился наконец открыть свою тайну научному миру. Восторг, с которым внимал ему в ночной тишине его юный друг, убедил Иванова-Бермудянского, что время пришло. (Каким образом разглядел он этот восторг, сказать трудно.)

В то утро, когда Кухтик отправлялся на картофельные поля, академик Иванов спешно паковал чемодан, собираясь лететь в столицу.

Еще не наступил полдень, как он добрался до ближайшего аэропорта и взял билет на столичный рейс. А спустя ещё час академик сидел в салоне самолета, мчавшего его к грядущей славе.

Иванов-Бермудянский держал на коленях папку с текстом будущего выступления и мысленно представлял себя на трибуне перед огромным залом. Он уже видел изумленные лица посрамленных коллег и слышал собственные слова, обращенные к ним.

"Много лет назад, - скажет он этим жалким завистникам, не оценившим его прозорливость, - много лет назад после долгих и мучительных раздумий, в результате кропотливой работы мне удалось раскрыть загадку, над которой безуспешно билось не одно поколение моих предшественников..."

(А в первом ряду будет сидеть эта бездарность Соколов-Сидоров, готовый лопнуть от зависти. И пусть лопнет.)

"Именно тогда, дорогие коллеги, - скажет притихшему залу Иванов-Бермудянский, - я задал себе вопрос: что же, собственно, кроется за так называемой загадкой Бермудского треугольника? Не секрет, что многие вообще не склонны были считать эту тему достойной внимания. Но бескорыстный труд в поисках истины никогда не бывает прост и не всегда находит понимание у современников. (Не всегда, дорогие коллеги. Да-с! Не всегда.) И лишь мысль о том, что рано или поздно мне удастся раскрыть тайну и тем самым внести скромный вклад в сокровищницу науки, согревала и поддерживала меня все эти годы..."

(А что внесли в сокровищницу вы, коллега Соколов-Сидоров, кроме своих жалких интриг? Какая мысль согревала вас, кроме мысли, как бы скушать академика Иванова?)

"Много ли было известно об этом загадочном феномене? - продолжит он. Нет, не много. Хотя факты о бесследном исчезновении в упомянутом "треугольнике" крупных материальных объектов должны были бы заставить нас задуматься. Мы - материалисты, друзья мои. И мы просто обязаны искать научное объяснение таким фактам. Ведь игнорирование, а тем более замалчивание данной проблемы являлось, по сути дела, не чем иным, как вольным или невольным одобрением бесчисленных идеалистических толкований "Бермудского чуда"..."

(Одобрением, дорогой Соколов-Сидоров. Одобрением!)

"Мысль о возможности существования параллельных пространств высказывалась давно. Однако экспериментально подтвердить эту идею не представлялось возможным. И вот я задумался: не является ли уже упомянутый "Бермудский треугольник" свидетельством наличия в данном районе некой локальной области? Некой, так сказать, "пространственной аномалии", поглощающей, а точнее, перемещающей в иное, параллельное пространство любой оказавшийся там объект?.."

(Моя мысль не умещается в вашем мозгу, уважаемый коллега Соколов-Сидоров? Немудрено, батенька. Учитывая ничтожность этого мозга.)

"Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что подобные утверждения требуют экспериментальной проверки. Однако, как вы понимаете, проведение столь сложных экспериментов, тем более в столь отдаленном районе, явилось бы крайне тяжелой задачей. И тогда я рискнул предпринять поиски пространственных аномалий в других точках. И я... нашел!.. Я нашел ещё одну пространственную аномалию!.. Я нашел её не просто где-то. Я нашел её на территории нашей страны, дорогие коллеги!.."

(Кого там хватил удар в первом ряду?)

Академик Иванов-Бермудянский закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Гром аплодисментов послышался ему в гуле самолетных моторов. Он несколько минут вкушал сладость своего триумфа, затем разомкнул веки и посмотрел в окно салона. Под крылом самолета бесконечной чередой тянулись лохматые облака. Где-то там внизу шел дождь...

* * *

Дождь шел над картофельным полем, стуча каплями по крыше большого сарая. Внутри же сарая было тепло и сухо. В разных углах его лежали на мягком сене усталые сотрудники Института Пространственных Аномалий. Руки, лица, одежда их были перемазаны землей и полусгнившими стеблями Solanium Tuberosum. До Кухтика сквозь дремоту доносился негромкий разговор. Беня беседовал с мрачным незнакомцем - Кириллом. Начало разговора Кухтик прослушал. Да и продолжение было ему не очень понятно.

- Ну это же смешно, - говорил Беня Кириллу. - Конечно, я понимаю - все очень благородно, очень возвышенно и прочая, и прочая, и прочая. Но результат-то тебе известен.

- А я лично и не жду результата, - отвечал Бене мрачный Кирилл. - Во всяком случае, в обозримом будущем. Можно, разумеется, отсидеться. Но тут уж - каждый сам выбирает. Как говорится: "Едем дас зайне", дорогой. Каждому - свое.

- Ага, ага - это мы уже слышали: "Лучше зажечь одну свечу..." - и так далее... Только им на твою свечку...

- Так это не для них свечка, старичок. Это - для себя свечка. Ну, и для того, кто в этой свечке нуждается.

- А многие ли в ней нуждаются, уважаемый? Многим ли, кроме вас, это надо? И не сами ли вы заметили: "Едем дас зайне..." - продолжал Беня непонятный для Кухтика разговор.

- А не вас ли, дорогой Вениамин Израилевич, поперли с третьего курса института за подобные свечки? - спросил Беню Кирилл и зашелестел соломой, видимо, поворачиваясь к нему.

- Меня не за свечки поперли, - быстро ответил Беня. - Меня, Кирилл Петрович, поперли, как вам известно, за желание родителей покинуть пределы любимой страны и переселиться на историческую родину.

- Ужасное преступление, - сказал Кирилл. - Ужасное! Но вы-то, насколько я помню, не собирались последовать их примеру. Да и родичи ваши в результате остались на месте. Не так ли?

- Ну... - протянул Беня. - Меня же, в общем-то, восстановили... На заочном, правда...

- Да, да, восстановили. Конечно. Виноват! И даже любезно дали возможность пристроиться лаборантом в этом центре мировой науки. Гуманно, очень гуманно... Мы нынче, знаете ли, вегетарианцы. Мы мясо не едим. Врагов народа не кушаем.

Кухтик хотел было открыть глаза. Вопрос о мясе заинтересовал его. Но лежать на теплом сене было так уютно, а шевелиться или даже поднимать веки так тяжело, что он остался лежать, как лежал.

- Слушай, Кирилл, - продолжал между тем Беня. - Ну, ладно. Со мной все понятно. А скажи мне, пожалуйста, каким образом они тебя-то сюда пустили? С твоими-то диссидентскими перлами?

- Хм!.. - усмехнулся невидимый Кирилл. - Не меня они пустили, батенька. Не меня. Они нашему дорогому шефу карт-бланш выдали. Очень их, как я понимаю, его великая идея заинтересовала. А тут можно на многое глазки закрыть. Лишь бы толк был... Они ж ему прямо сказали: "Бери всех, кого сочтешь нужным. Любого. Плевать на все грехи и на все пункты анкеты. Только б пахали".