Валентина Журавлева - Поправка на икс

За столом сидел человек, портреты которого она сотни раз видела - в газетах, журналах, книгах. Он был старше, чем на портретах. И еще - у него оказался твердый, прямой взгляд. Она с трудом заставляла себя смотреть ему в глаза.

Он слушал ее внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Теребил рыжеватую бородку и изредка хмурился. Она ясно видела это и была убеждена, что Шорин ей не верит. Но он терпеливо ждал, пока она рассматривала лунный камень, и Лариса почувствовала, что в этом большом, многое повидавшем человеке есть что-то хорошее. Он еще ничего не сказал, но она вдруг поняла, что в ее жизнь - пусть на один только час - вошел человек, который будет теперь для нее масштабом, мерилом. Эта мысль смутила ее, и она скомкала конец рассказа.

Она ждала. И совершенно неожиданно прозвучали слова:

- Я верю каждому вашему слову.

- Я верю каждому вашему слову, - сказал Шорин. - Но сделать пока ничего не могу.

- Почему?

Это было сказано с вызовом. Шорин мягко ответил:

- Давайте разберемся, Лариса Павловна. Прежде всего факты. Факт номер один: вы уловили космическое излучение зет-ритма. Факт номер два: кроме вас, никто и нигде ничего подобного не обнаружил. Факт номер три: вам самой в течение трех последующих месяцев не удалось вновь обнаружить этот зет-ритм. Что же можно предпринять в таких условиях?

- Организовать поиски в широких масштабах.

- Вы обращались с этим предложением в свой институт?

- Да.

- И что вам ответили?

- Официально или неофициально?

Шорин усмехнулся:

- Неофициально.

- Мне сказали, что передача мыслей на расстояние и так у многих вызывает недоверие, поэтому нет смысла осложнять положение, поднимая шум вокруг крайне сомнительного открытия.

- И вы не согласились?

- Вненаучные соображения не имеют для меня значения.

Шорин подумал, что голос Смолиной богат интонациями, и по-настоящему рассердился на себя. Он хотел говорить со Смолиной так, как говорил бы с любым работником. И не мог. Что-то сбивало его.

- Скажите, Лариса Павловна, вы считаете, что, если я присоединюсь к вашему мнению, нам удастся убедить других?

- Да, удастся!

- А знаете, что нам возразят? Я могу заранее сказать. Нам, например, заметят, что вы видели кратную звездную систему. А в таких системах нет устойчивых планетных орбит и, следовательно, жизнь на планетах едва ли возможна. Что мы ответим?

- Мы ответим, что Земля и Луна тоже кратная, двойная система, но и вокруг Земли, и вокруг Луны обращаются - по вполне устойчивым орбитам - искусственные спутники. Пусть оппоненты мысленно заменят Землю и Луну звездами, а спутники планетами и увидят, что и в системе кратных звезд возможно существование устойчивых, почти круговых орбит.

Шорин искренне рассмеялся. Девочка умела жалить.

- Довод остроумный, Лариса Павловна, но малоубедительный. Нам скажут так: "Чтобы система "Земля-Луна" стала похожа на звездную пару, нужно Луну придвинуть значительно ближе к Земле. А тогда и орбиты спутников перестанут быть круговыми".

- Мы ответим, что это справедливо для многих звездных пар, но не для всех. Например, Альфа Центавра и Ближайшая Центавра - звезды одной системы, но довольно далеко отстоящие друг от друга. И еще мы скажем... - Смолина на секунду умолкла. - Мы скажем так: "Открытия и изобретения вначале обычно слабы. Как люди, только что появившиеся на свет. И нужны очень заботливые руки, нужен ясный и добрый ум, чтобы они окрепли. Нет заслуги в том, чтобы сейчас ездить в автомобиле. Но велика заслуга тех людей, которые сумели в первых неуклюжих механических экипажах разглядеть будущие автомобили, красивые и быстрые. Это справедливо для любого нового открытия, для любого нового изобретения. Нужно отыскать в них не сегодняшние слабости - они и так видны, - а завтрашние достоинства..." Если бы я пришла к вам, Юрий Федорович, с абсолютно убедительными доказательствами, то стоило бы в них поверить. А вот теперь...

- С вами опасно спорить. - Шорин развел руками. Лариса покачала головой:

- Не сейчас. Я знаю, что главные возражения вы еще не высказали.

Шорин без улыбки посмотрел в серые глаза - настороженные и все-таки озорные.

- А вы угадали.

- Я же привыкла читать мысли... на расстоянии.

Смолина шутила, но Шорину вдруг показалось, что она действительно легко читает мысли, даже те, которые он сам еще не хотел и боялся прочесть. Он не подозревал, каких усилий стоит Смолиной этот спокойный, непринужденный тон.

- Хорошо, - быстро сказал он. - Я объясню вам, в чем дело. Звездная система, с которой вели эту... передачу, не может быть слишком отдаленной, иначе едва ли чужой зет-ритм был бы таким четким. Ну, скажем, тридцать, пятьдесят световых лет - это, наверно, предельное расстояние. Вы согласны?

Смолина долго молчала. Потом кивнула:

- Да. Но это ограничение, о котором я не думала. Вы вводите новые данные.

- Дальше, - продолжал Шорин. - Вы видели большой зелено-желтый диск и четыре маленьких диска - голубой, два красных, оранжевый. Значит, звездная система по меньшей мере пятикратная. Так?

- Да.

- Дальше. Вы помните время эксперимента?

- Да.

- И направление антенны?

- Запись велась автоматически, с поправками на качку. Цифры не совсем точные.

- Ничего, возьмем средние значения. Напишите, пожалуйста, эти цифры. Вот бумага... Отлично! - Шорин взял листок. - А теперь посмотрим, есть ли в этом направлении близкие к нам кратные системы со звездами тех спектральных классов, о которых вы говорили. Объективная проверка?

Смолина ответила очень тихо:

- Да.

Шорнну стало жаль ее, и он сказал:

- Вы не волнуйтесь. Не надо. Если даже вы ошиблись...

- Нет! - перебила Смолина. - Это не ошибка.

Шорин молча пошел к книжным шкафам. Достал книги. Смолина сидела, не оборачиваясь. Он долго перелистывал справочники. Потом вернулся к столу. Молча сел,закурил.

- Лариса Павловна...

Она поняла: что-то произошло. Шорин смотрел куда-то в пространство, мимо нее.

- Лариса Павловна, это Мицар, средняя звезда в хвосте Большой Медведицы. Расстояние двадцать пять световых лет. Шестикратная звездная система. Цвет звезд совпадает.

- Значит... - тихо сказала Смолина.

- Вы видели растения, меняющие окраску, - продолжал Шорин. - Мне кажется... я почти уверен... Вы понимаете, на планете, имеющей шесть солнц, своеобразные условия.

Шорин встал, прошелся по кабинету.

- Да, - сказал он, - странный мир. Мир играющих красок. На небе шесть цветных солнц. Вечный день... и цветные полутени. Воздух, вода, растения, почва - все это постоянно, ежесекундно меняет окраску... Фантастический хоровод красок...

- Значит, теперь будут организованы поиски звездного зет-ритма? - спросила Смолина.

Шорин вернулся к столу. Взглянул на Ларису, и в глазах его вдруг сверкнула такая же озорная искорка, какая была раньше в глазах девушки.