Юрий Нестеренко - Вторжение (сборник)

– На протяжении многих тысячелетий люди совершали дурные поступки, и количество зла в мире возрастало. Наконец в двадцатом веке, за который было совершено зла больше, чем за всю предыдущую историю, был достигнут некий критический порог… или критическая масса… и зло из категории идеальной, не существующей вне нашего сознания, перешло в категорию материальную. Изучать Туман бесполезно, это все равно что анатомировать дьявола или пытаться понять, почему привидения не падают на землю под действием силы тяжести. Пока мировое зло увеличивается, Туман растет.

– А почему он возник именно у нас? В старой доброй демократической Европе… – произнес Артур.

– Демократия тут не имеет значения. Просто у нас был совершен тот последний злой поступок, после которого критический порог был превзойден. Какой-нибудь мальчишка кинул камнем в кошку, а в результате мы имеем Туман.

– Он действительно сумасшедший, этот ваш пациент? – спросил Генрих.

– Что значит «сумасшедший»… Люди, далекие от психиатрии, обычно представляют себе психически больных в виде двух категорий: идиот, который сидит на полу и булькает, воображая себя чайником, и маньяк, совершающий зверские изнасилования. На самом деле все куда многообразнее… Да, этот человек серьезно болен, но он умен и с ним бывает интересно побеседовать.

– А сами вы что думаете? – спросил Артур.

– Не знаю, – пожал плечами Петер. – Что бы это ни было, это далеко от моей специальности. Нет никаких оснований считать Туман массовой галлюцинацией. Говорят о нем все что угодно, и объяснения дают разные, от космических пришельцев до кары небесной. В последнее не верю, ибо атеист, а что до первого, то почему бы нет? Я не столь категоричен, как доктор Кромвальд. Межзвездные полеты нецелесообразны? Так это с нашей точки зрения. Инопланетная логика может совершенно не походить на нашу. Обычный представитель вида homo sapiens, полностью принадлежащий к нашей культуре, в результате ничтожной аномалии в мозгу становится нам совершенно непонятен. Что такое сумасшедший, не с медицинской, а с философской точки зрения? Это человек, рассуждающий по иным, нежели мы, законам. Строго говоря, мы не можем судить, правильны эти законы или нет. Мы знаем только, что они ненормальны, то есть не такие, как у абсолютного большинства и в наших условиях не годятся для жизни. Но почему не допустить, что где-то есть мир, в котором именно эти законы обеспечивают выживание? Да и вообще, восприятие чего-нибудь как ненормального может вытекать из нашей отсталости. Я уверен, что в восемнадцатом веке Эйнштейна с его теорией относительности наверняка упрятали бы в желтый дом.

– Не понимаю, как можно быть психиатром с такими воззрениями, – усмехнулся Карл.

– Ну, не следует впадать в другую крайность и считать всех сумасшедших непризнанными гениями. Болезнь есть болезнь, и больному не легче, если где-нибудь его патология является нормой. Когда у человека температура поднимается до сорока, его надо срочно лечить, хотя для птиц эта температура нормальная.

В этот момент раздался телефонный звонок. Генрих снял трубку и с удивлением передал ее майору. Тот с минуту слушал с нахмуренным лицом, потом сказал «Есть!» и положил трубку.

– Сожалею, господа, но вынужден вас покинуть. Приказ срочно явиться в штаб.

– Что там стряслось? – недовольно пробурчал Карл.

– Не знаю, а если бы и знал, вряд ли имел бы право сказать.

– Послушайте, майор, как они вас нашли? – спросил Генрих.

– Служба! Я обязан сообщать им, куда отлучаюсь.

Едва Грэбс вышел, телефон снова зазвонил.

– Это меня, – сказал Кромвальд. – Я тоже информировал, куда иду…

Доктор говорил по телефону несколько дольше майора.

– Да!.. Вы уверены?.. Когда началось?! И сколько?! Что значит «не телефонный разговор»?! Вы понимаете, чем это может кончиться? Да! Конечно, еду!!

Кромвальд вскочил. От его благодушного спокойствия не осталось и следа.

– Туман! С ним что-то происходит. Приборы как взбесились. Советую всем отправляться по домам, собирать вещи и слушать радио. Возможна срочная эвакуация.

Артур и Генрих сидели у окна, не зажигая света. На улице темнело. Три только что собранных чемодана стояли на полу. По радио передавали легкую музыку. Неожиданно глухой треск прервал передачу. «Внимание! – донеслось сквозь помехи. – Экстренное сообщение Исследовательского Центра…» Долгий треск. «…отмечено…» Свист, шипение. «…продолжает повышаться…» Приемник смолк. Беланов вскочил, как ужаленный.

– Господи! Какой же я идиот!

– Что случилось? – испугался Генрих.

– Эльза! Роберт! Они же в трехстах метрах оттуда! Их же не предупредили!

Вскочил и Генрих:

– Быстрее в машину! Мы еще успеем!

– Бери чемоданы! Вряд ли нам придется вернуться.

Они бросились вниз по ступенькам. Едва они сели в автомобиль, ослепительная молния сверкнула над центром города. Удар грома расколол воздух.

– Часто здесь такое? – спросил Артур.

– Было только на первой неделе. Уже три месяца ничего подобного. Действительно что-то творится!

Да, творилось что-то неладное. Моросящий дождь усиливался с каждой минутой и перешел в настоящий ливень. Над центром полыхали лиловые зарницы. Генрих гнал машину на полной скорости. Вдруг впереди в лучах фар метнулась какая-то тень. Генрих резко затормозил. Из пелены дождя выскочил человек с рюкзаком за плечами и упал на капот. Убедившись, что машина не пытается уехать, он бросился к правой передней дверце.

– Вы едете из города?! Из города?!!

Только совершенно обезумевший человек мог задать такой вопрос: ведь машина направлялась к центру.

– Возьмите меня с собой!

– К сожалению, мы едем в центр, – ответил Артур.

– Нет!!! Только не туда! Там катастрофа! Возьмите меня, я заплачу! – человек сделал движение снова лечь на капот, потом метнулся обратно к дверце.

– Мы едем в центр и очень спешим. И, кстати, не понимаем вашего волнения: вы первый, кого мы встретили, все сидят по домам.

– Они не знают! Не знают!!! Я сотрудник Исследовательского Центра! У меня нет машины! Там что-то невероятное! Наука с таким не сталкивалась! Помогите мне спастись! Я дам деньги, много денег! – Он судорожно стал шарить в карманах.

– У нас нет времени. Если вы согласны ехать в центр, садитесь.

– Нет! Из города! Вы же не знаете! Я дам вам все деньги! – он совал в окно мятые ассигнации. Артур оттолкнул его руку. Генрих дал газ. Сотрудник Центра остался на месте, с бессмысленным видом протягивая вслед машине купюры, сразу размокшие под дождем.

Этот человек оказался первой ласточкой. Вскоре еще несколько попытались броситься под колеса. Генрих объехал их, не останавливаясь.