Василий Бережной - Археоскрипт

Археоскрипт... И радостно, и горестно на душе у Туо. Это ведь далекие-далекие его предки послали весть своим потомкам - посмотрите, мол, и мы тоже что-то умели и коечего достигли... А случилось так, что потомки отстали, что им нужно учиться у своих предков!

Туо посмотрел в глаза Лабану и своей ладонью накрыл его руку: хотел узнать, что думает, что же думает этот замкнутый человек? Лабан не убрал своей руки - ему казалось, что пирамида согревает, наполняет его своим теплом. В голове была какая-то мешанина, Туо смог уловить только отдельные понятия: гробница, Картер, Тутанхамон, золото, золото, премия, академик...

- Археоскрипт, - сказал Туо, - это Археоскрипт.

- Пирамида, - ответил Лабан. - Похоже на гробницу фараона.

- Он имеет форму пирамидального куба.

- Действительно? Откуда это вам известно? Или догадка?

- Я видел снимки. Там, на Филии.

- А-а-а...

И снова закружились, переплетаясь и путаясь, мысли в голове Лабана. Археоскрипт, Археоскрипт, машины, моторы, аппараты, формулы, формулы, кварки, кварки, кварки, бомба, миллионы, миллионы, вилла, академия... Формулы, формулы, формулы! Генерал, генерал, радиограмма.

Туо отдернул руку, нахмурился.

- Пирамидальный куб, говорите? - Фаусто Лабан погладил зеркальную грань. - Должно быть, большой объем?

- Да. На каждой грани этого куба - четырехгранная пирамида. Тетрагексаэдр.

- Ну что ж, окопаем и будем вскрывать. Следует только попросить еще десяток грузовиков.

- А главное - пригласить сюда ученых всего мира, журналистов, представителей телевидения.

- Что вы, что вы! - возразил Лабан. - К чему такая огласка?

- Мне кажется, именно в этом и состоит смысл нашего открытия: оно должно стать достоянием всего человечества.

- И станет. Только зачем спешить? - Лабан пожал плечами. - Вот посмотрим, что тут есть, все обустроим, напишем отчеты.

Выбрались из раскопа молча.

А рабочие, шоферы, молодые парни в комбинезонах, в шортах, громко переговаривались, шутили, смеялись.

- Что, если раскроем, а там девушка?

- Проснется, улыбнется...

- Чур, моя!

- Это почему же твоя?

- Я научу ее шейк танцевать, а вы не умеете.

- А как ты с ней разговаривать будешь?

- Известно как: прикосновениями!

- Такой медведь как прикоснется...

- Я - нежный. Тише, тише, пока пусть еще немного поспит. - Парень обернулся к Лабану. - Завтра раскроем?

- Нужно еще окопать, - ответил Лабан. - Работы еще много, придется вынуть сотни кубометров породы.

- Сделаем!

- Давайте сейчас!

- Заводи своего бронтозавра!

Лабан подозвал бригадира, худощавого человека с черной ленточкой усов.

- Всем отдыхать. Начнем завтра с утра.

- Хорошо, - сказал бригадир. - Больше указаний не будет?

- Пока все. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - ответил бригадир. И - рабочим: - По палаткам. Спать!

Погасли прожекторы, тьма окутала все: и раскоп, и палатки, и горбатые машины.

Нехотя разошлись, легли отдыхать. Только Фаусто Лабан еще некоторое время ходил вокруг чаши раскопа. Заметив две темные фигуры, высокую - Туо и пониже - Аниты, которые удалялись в сторону пустыни, дождался, пока они растворились во мраке, и направился к машине, в которой была установлена рация. Радист еще не спал.

- Посвети фонарем, - тихо произнес Лабан и, когда на стол лег белый круг, быстро набросал шифровочный текст радиограммы - три строчки чисел. - Передай немедленно.

Радист включил аппарат, надел наушники и начал вызывать "Оазис-13".

30

Это была для Аниты необычайная ночь. С каждым шагом, удалявшим их от лагеря, она входила в какой-то до сих пор незнакомый мир, исполненный таинственной красоты. В туманной мгле сновали какие-то тени - одни перебегали им дорогу, другие обгоняли по сторонам, третьи летели навстречу. И это кружение теней - все равно, были это зайцы или львы - нисколько не пугало Аниту, потому что это был совсем другой мир, он существовал где-то рядом, но не касался их с Туо. В этом соседнем мире слышались свои шорохи, посвисты, там принималась и передавалась своя информация, до которой не было Аните никакого дела.

Она прислушивалась к себе, к ударам своего сердца, к теплу руки любимого своего Туо. Почему так хорошо на душе? Почему радуют ее веточки чахлого тамариска и стебли сухой полыни? Что говорят ей звезды? А может быть, и они ни при чем, а это она сама творит для себя красоту, создает ее изо всего - из темных тяжелых дюн, из шелкового неба, из этих теней и приглушенных шорохов? Чудеса, да и только. Анита вздыхает и прижимается щекою к плечу Туо. Ну что же это такое, откуда это волшебство? Неужели и Туо не знает, он, такой знающий и умный?

- Не знаю, Анита, - тихо произносит Туо, - да и зачем нам знать? Это уже само по себе счастье, что мы ощущаем красоту планеты, красоту бытия. Еще неизвестно, быть может, чувства - это тоже форма знания... И - глубина души...

Они взошли на высокую дюну и остановились. Безбрежная пустыня омывала их, как вода, замыкаясь за ними, и плыла к берегам ночи. Холодный песок пытался засыпать все живое, но не смог.

- А здесь ведь был Центрум! - воскликнул Туо. - Какое творение человеческой мысли!

- А как ты думаешь, построят люди новый Центрум? - спросила Анита.

- Хочется надеяться, хочется верить, что прогресс всетаки проложит себе дорогу и люди взлелеют планету-сад. Без этих дымов и грохотов, без стальных обручей. Представь себе аппараты, моторы, двигатели, которые используют даровую энергию гравитационных и магнитных полей, кварковые энергостанции.

Туо умолк и какое-то время прислушивался к пустыне. Потом заговорил снова, и в голосе его послышались Аните тревожные нотки.

- Непонятный какой-то этот Фаусто Лабан... Все что-то скрывает от меня. Тебе не кажется?

Анита тряхнула головой:

- Я не обращаю на него внимания, но впечатление он производит почему-то неприятное. Я не люблю молчальников, такие люди кажутся мне заносчивыми, а значит, пустыми.

- Нет, - возразил Туо. - Лабан молчит не потому, что он заносчив. А для того, чтобы утаить свои мысли. И я боюсь, что в Археоскрипте его больше всего интересуют кварки.

- А почему этого надо бояться?

- Потому что для кварков человечество еще не созрело. Даже тогда, пятьдесят тысяч лет назад, это было открытие преждевременное. А теперь тем более.

Туо взял Аниту за руку и повел на гребень дюны. Ноги утопали в песке, оставляя глубокие следы, которые тут же поглощала тьма.

- Нам нужно что-то предпринять, Анита, пока не поздно. Ты мне поможешь?

Она сжала его руку:

- О чем ты, Туо?

- О кварках.

- А почему ты спрашиваешь, помогу ли я? Да я...

Он не дал ей договорить, сжал в своих объятиях и крепко поцеловал. Горячо дыша, прошептал:

- Но это ведь очень опасно.

- Поцелуи? - засмеялась Анита. - О да!

- Не шути, милая, это может стоить нам жизни.