Царёв Павел - Мёртвый пояс Галактики

– Будьте добры, подайте мне мой прибор.

Её просьба была с готовностью исполнена, но молчание, воцарившееся с её приходом, больше не нарушалось и становилось с каждой минутой всё тягостней.

– Пойду проверю автопилот, – первым поднялся из-за стола Влад.

– Андрей! Ты не заметил сбои в работе планетарных двигателей? Не пройтись ли нам на компьютере по схеме? – почти сразу спросил кибернетика Стенк.

– Можно и пройтись, – согласился Андрей.

Оба отправились в механический отсек.

– Простите, мисс, – чтобы сгладить неловкость, решил поддержать беседу Пьер. – Вы не подскажите, образцы какого минерала вставлены в оправу Ваших серёжек? Это, случайно, не паршиновый шлак с Тау Кита?

– Шлаки у вас в организме, – обиделась мисс Гоппс.

Пьер, сконфузившись, вышел из-за стола, взял лежавший на кухонном комбайне Атлас минералов и также исчез в дверном проеме.

Келвин хмурился всё сильнее, не отрывая глаз от своей тарелки. Черты лица Гоппс отвердели, ещё резче обозначив её непривлекательность. Видно было, как она пыталась не замечать происходящего:

– Вы, я вижу, не страдаете от отсутствия изобилия на столе, – сказала женщина ровным голосом, выбирая на десерт из вазы небольшой плод, похожий на фиолетовую грушу.

– Это из наших запасов, сделанных на Альсании, – любезно пояснил Сказочник.

– Странно, – продолжала она, чувствуя, как во рту растекается ароматный кисло-сладкий сок. – Такой большой стол для такого маленького экипажа… Мне кажется, вашим кораблём должно управлять большее количество людей.

– Вам не кажется… Но остальных сейчас нет на борту «Ворона». Они.… Как бы вам сказать?.. Они взяли отпуск, – благосклонно ответил за Келвина Сказочник.

– Отпуск? – удивилась Гоппс. – Судя по количеству свободных стульев шесть человек одновременно взяли отпуск и капитан им это позволил?

– Не шесть, а семь, – поправил её Келвин. – И, по-видимому, этот отпуск оказался для них бессрочным…

– Они что – не собираются возвращаться?

– Нет. Они не могут возвратиться.

– То есть…

– Да. Стул, на котором вы сидите, принадлежал ранее Яну Косману.

– Я? – женщина испуганно привстала, глядя на Драма. – Простите… Я слышала, что среди ошан существует поверье, будто если новый член экипажа занимает место пропавшего без вести, то это означает…

– Вам не о чем беспокоиться, – резко прервал её Келвин. – Ян Косман не пропал без вести. Он – на Гекате… По крайней мере, должен быть там.

– И всё-таки, я пересяду, – Гоппс придвинулась к Драму.

По каменным лицам ошан она поняла, что сделала что-то не так.

– Почему вы на меня смотрите с почти священным ужасом? Я же села на место Андрея?

– Андрей убрал свой стул Д-х-формопреобразователем, – барабаня пальцами по столу, объяснил Сказочник. – А стул, на который вы сели, принадлежал… прости, кэп, принадлежит Надежде Рэндом. Вот она-то и пропала без вести в Мёртвом поясе.

– Я не знала… – Гоппс метнулась обратно.

Но Драма окончательно победила чёрная меланхолия:

– Вы считаете, что сидеть на месте человека, заражённого смертельным вирусом, удобней?.. Кстати, вы знаете, что делают с мутантами на Гекате? Вам знакома статистика летальных исходов, когда вместо свинок и мышей экспериментируют прямо на людях?

– Ну, хватит жаловаться на свою несчастную судьбу, – хлопнув ладонью по столу, Гоппс окончательно встала из-за стола. – То, что происходит с вами и вам подобными, пусть, жестокая, но необходимость для землян. Это плата за риск, на который вы, кстати, идёте без принуждения, следуя зову своих диких страстей.

– О вас же подобного не скажешь, мисс Гоппс, – насмешливо заметил Келвин. – Тем не менее, в случае несчастья, расплата и для вас и для нас будет одинаковой. В лучшем случае – Карантин.

– Ошибаетесь, капитан, – холодно возразила Гоппс. – Я здесь тоже по вине страсти… Выбрав для бегства от самой себя наиболее отдалённую колонию Земли, я истратила на билет последние свои сбережения. Когда же я поняла простую истину – от себя не убежишь – то единственной возможностью вырваться из убогого Утиного Носа и вернуться на Землю оказались Вы.

– И вы рискнули?

– Да. Но не волнуйтесь за меня. Я всё продумала. Во-первых, я не сделаю во время поездки ни одного шага за порог корабля, во-вторых, с момента первого вашего выхода в неразведанный космос… и даже с этого момента я переселяюсь в лабораторию, имеющую надёжную изоляцию от других помещений корабля. Я полагаю, при этом мы испытаем обоюдное облегчение. Прощайте, джентльмены удачи, – двери за оскорблённой отчуждением экипажа женщиной мягко закрылись.

– М-да-а, – машинально вертя в левой руке вилку, задумчиво произнес Келвин. – Редко с такой ясностью понимаешь глубину пропасти, которая пролегла между подобными нам и остальным человечеством.

– В открытом космосе все пропасти бездонны, капитан, – Сказочник глядел на Келвина с чуть затаённой улыбкой в глазах, – но именно такие пропасти имеют свойство гипнотизировать человека, притягивать его к себе. Они рождают в нас неистребимое желание преодолеть их.

– Ты хочешь сказать… – удивлённо приподнял бровь Келвин.

– Он хочет сказать, что человек, лишённый социума, либо задохнётся в собственной ауре, либо его потянет к обществу… Извините, я здесь забыл один микрофильм, – Пьер не спеша подошёл к кухонному комбайну и облегчённо вздохнул. – Вот он. Кстати, эффект коллективности свойственен не только биологическим существам. Я сейчас, как раз, просматривал в атласе серию компьютерианских минералов и наткнулся на дайефрегм, который перевернул все наши представления о физике мира. Его раньше использовали в инверторах звездолётов для инициирования эфирного резонанса… Непозволительная роскошь… Этот камень обладает неисчерпаемой возможностью противостоять энтропии Вселенной. Его полиметаллическая структура на основе берилло-алюмоциркониевого сплава позволяет ему накапливать а потом переизлучать в более коротком диапазоне электромагнитные волны, – увлечённый Пьер не заметил, как поскучнели лица Сказочника и Келвина.

Посчитав за внимание вежливое молчание, он оседлал любимого конька и понёсся во весь дух, до предела используя столь редкую для него возможность высказаться по любимому предмету. В общем-то за это нельзя ему пенять – как мысленно заметил Сказочник. Тема минералов в разговорах у экипажа не пользовалась той популярностью, какая была свойственна, например, теме контакта с неизвестными и известными цивилизациями, коммерческому прогнозу, вопросам навигации, или, на худой конец, обсуждению похождений бравого штурмана Влада. Впрочем, пыл, с которым геолог излагал свои знания, невольно захватил Сказочника и Келвина. Тем временем, выбравшись, наконец, из дебрей специальных терминов, Пьер перешёл к более простым вещам: