Борис Георгиев - Жнец. Швец. Игрец

– Как попал? – Спиро присел на край кровати, сложил на коленях руки. Загорелые жиловатые, вены вспухли. Старческие. Узловатые пальцы.

– Как попал? – повторил Спиро с усмешкой. – Запрыгнул. Сам не знаю как. Внесло меня в ахтеркамеру, там подхватило…

– Я не об этом, – с досадой перебил Жнец. Лезли эмоции Ноя: нетерпение, досада, почему-то жалость. Кого жалеть? Старика этого? Что за глупость? Не выглядит жалким. Спрашивал я не о том.

– Я спрашиваю, как ты вообще оказался рядом с «Ковчегом»?

– Поймал твой SOS. Надеялся, это Ираклий. Мне туристы сказали, что видели на рифе Надежды обломки «Бродяги».

«Точно, тронутый, – подумал Жнец. Чувствовал себя увереннее, казалось, личностью Ноя овладел полностью. – Только тронутый может полезть на рога Альраи. Обломки на рифах? Ну, валяются какие-то обломки. Там сейчас…»

– Там сейчас глубина метров десять, – пробормотал Жнец, глядя в потолок. – Чепуха получается. Не подавал я никакого сигнала. Не успел. Был на палубе когда… Слушай, Спиро, что там, на верхней палубе?

– Это я тебя хотел спросить… Как тебя?

«Как меня что? А, он спрашивает имя. Роберт. Для него я Роберт Корк».

– Роберт Корк, – представился Жнец, всё так же глядя в потолок. Шевелить головой не хотелось, так было удобнее думать. В глазах не темнело, не кружилась голова. Хилое тело, но пусть хоть такое.

– Корк, значит… – задумчиво проговорил Спиро. – Рассказывали мне про тебя… всякое. Ладно. Так вот, Роберт Корк, тебя я и хотел спросить: что здесь у тебя происходит? Почему повалена мачта, почему снесена надстройка и кто дал SOS, если не ты?

Кровать скрипнула, Спиро поднялся – подошёл к окну.

– Был тут кроме меня ещё один тип, – сказал Жнец. – Турист, отставший от группы. Звали его… «Болтаю. Ни к чему пока ему знать, как звали Циммермана».

– Не помню, как его звали, – морщась, солгал Жнец. – Что случилось, тоже не помню. Ты хорошо смотрел?.. Он был в баре на верхней палубе. Мог выскочить. Радиорубка цела?

– Не помнишь, значит, – со странной усмешкой переспросил Спиро. Жнецу почудилась угроза. Он поднялся на кровати, оперся на локоть.

Спиро стоял возле окна, скрестивши руки, кивал головой, говорил вполголоса:

– То-то мне говорили. Отстал турист – поминай как звали. Потом его куда? На каторгу? Если строптивый – за борт?

В случае чего, свалить его пара пустяков, подумал Жнец. Ударить вот сюда… Его затошнило. От мыслей или от повреждений, полученных телом – не разобрал. Не до того было.

– За борт! – передразнил Роберт, стараясь не переиграть. – Что ты несёшь?! Сам себя послушай. Говорили тебе обо мне всякое, и ты всякому веришь. Я спросил тебя: цела радиорубка?

– Откуда я знаю, где у тебя радио? – огрызнулся Антониадис. – На верхней палубе? Бар там я нашёл.

– Рядом с баром. Дверь за углом.

– А, я понял. Там тоже смотрел, дверь нараспашку. Там никого нет.

«Ну, дверь – это я и сам мог оставить. Растяпа. Где же Циммерман? Чего Спиро на меня взъелся? То – Сыночек! Сыночек! – а теперь волком смотрит. Наговорили ему всякого».

– Мне нужно самому глянуть, – сказал Жнец, садясь на кровати. «Мутит, но не смертельно. И рёбра сносно. Доберусь как-нибудь наверх, не рассыплюсь».

– Полежать бы тебе ещё, – спохватился старик. Кинулся помогать, моментально позабыв, какие страшные вещи рассказывали про этого человека браконьеры.

– Обойдусь, – отрезал Жнец, отталкивая старикову руку. – Надо понять, что случилось с… тем типом.

Попытка установить над Антониадисом ментальный контроль провалилась. Волновые способности тела не на единицу даже. Нулевые. И постоянно мешали эмоции. Жнец вздохнул, сделал попытку встать. Старик всё-таки подхватил под руку, не дал свалиться. Эмоции, думал Жнец. Ну вот как сейчас: что это? Как разобраться в такой мешанине? Раздражение и в тоже время благодарность. Нет, телом я овладел не в полной мере. Надо собраться. Использовать надо то, что есть. К чёрту волновые способности. Что это значит – к чёрту? Эмоции, одни эмоции. Странно. Приятная мешанина. Эмоциональный коктейль. Не разбираться хочется, а пропускать через себя. Не задумываться, а… Но надо думать. Пока он ведёт меня в радиорубку, решить, что делать дальше. Что я знаю? Кто-то подал SOS; возможно, это был Циммерман. Он свидетель. Понял ли он, что увидел? Далее. Спиридон Антониадис тоже свидетель. Понял ли он, чему стал свидетелем? Кажется, нет. Надо ли убрать обоих? «Убивать, а не убирать», – подсказала память Ноя.

– Что, хуже стало, сынок? – спросил Спиро. – Постоим? Давай вот здесь, у стенки.

Жнец выцедил: «Всё в порядке». Двинулись дальше. Жнецу сильно мешало больное колено. Хорошенькое дело, думал он, убийца чувствует отвращение при одной только мысли. Про убийство. Как с таким телом работать? Убийцей Ной не был, что бы про него ни болтали. Людей не убивал. А не людей? Это возможность. Прежде чем убивать людей, убеди себя, что это нелюди. Это не из памяти Ноя, это было раньше. Мысль эту надо оставить поближе, чтоб была… под рукой. Ной вполне может убить головоногого, головоногий вполне может убить Ноя. И даже удовольствие получит. Это пригодится после того, как разберусь со свидетелями, потому что надо будет выполнить задание. Занятно: убить себя, чтобы сохранить бессмертие. Такого со мной ещё не случалось. И не просто занятно, а в высшей степени. Для истинного ценителя. Возненавидеть себя самого и с большим удовольствием наложить на себя ру… Стоп. Не руки надо наложить. Щупальца. А потом я ещё должен перекусить себя пополам. Где возьму щупальца? Разделить себя на две части – это надо обдумать. Нет так просто, но занятно и даже очень. Что это? Жнец отшатнулся, оттолкнул старика, изготовившись…

– Что? Что случилось? – удивился Спиро.

Лифт. Это обыкновенный лифт, а не западня, понял Жнец. Всё-таки очень слабый мозг, не получается быть одновременно Ноем, Жнецом и этим… головоногим. И ещё кем-то, кто был раньше.

– Ничего. Дальше я сам попробую, – буркнул Жнец. Ступил в лифт. Действительно, ходить стало легче. Если бы не проклятое колено…

– Сам так сам, – Спиро вздохнул.

Лезет с опекой, понял Жнец. Нашёл во мне замену пропавшему сыну. Эмоции к чёрту, потом помешают, если всё-таки надо будет его убрать.

Они вышли из лифта.

– Там ветер, – напомнил Спиро.

– Ничего, мне полезно проветриться.

– Я пойду первым, если что – говори сразу. Вернёмся

– Иди.

Ветер. Мешает дышать, норовит свалить с ног. Здо́рово! Что это, подумал Жнец, восторг? Сильное чувство. Если пропустить через себя. Если б можно было плюнуть на задание и пропускать через себя все чувства… Ною нравилось море. Нравился ветер, несущий водяную пыль. Может, поэтому я торчал в этом плавучем гробу? Может, поэтому и строю риф, вместо того чтобы вернуться в Оклахому? Там тоже бывает ветер, но не бывает такого неба и пыль там сухая. Я хочу здесь. Море. Не́ри. Головоногое слово. Есть во мне что-то головоногое, особенно когда ползаю вот так вот, цепляясь за леера, морду подставляю ветру, чтобы глотать водяную пыль, чтобы… Стоп! Что такое?