Юрий Колонтаевский - Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых
- Название:Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ридеро
- Год:неизвестен
- ISBN:9785447489939
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Колонтаевский - Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых краткое содержание
Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Железка безмозглая, чтоб тебя, – выругался Владетель в отчаянии.
– Непотребные слова недопустимы в обществе не только людей, но и роботов, – все так же сдержанно объяснил робот. – К тому же вы нарушили правила приличия, господин. Я уже отправил наш разговор на коммуникатор господина губернатора Верта – слово в слово. Он разберется и примет к вам самые строгие меры, вплоть до…
Владетель прервал поток слов: никакого толка уговаривать железо. «Нужно найти другой путь, – думал он, успокаиваясь. – Попросить Фарна – вот что нужно сделать немедленно. Фарн быстро выправит извилистый путь от возникновения мысли до результата – большой мастер».
У него действительно нет и никогда не было кода подлинности, как нет его еще у трех человек в государстве исступленных, – у его отца Гора, Координатора Арона и Веры. Эти трое, как и он сам, в Систему не включены, их нельзя контролировать и, главное, невозможно без их согласия заставить закрыть за собою дверь.
Он поднялся, подошел к окну. Пространство перед дворцом было пустынно – первая смена рабочих уже прошла. Но в дальнем углу замаячил одинокий прохожий. Побежкой пересекал площадь наискосок – явно опаздывал. «Проспал. Теперь останется без завтрака, – подумал Владетель. – Будет терпеть до обеда, не сможет работать в полную силу. Непорядок. Обязательно разобраться и наказать. Большие проблемы начинаются с малого. Куда смотрит Координатор?»
8
Отшумели экзамены. Студентов вывезли на отдых в приморские санатории. Университет опустел.
Ректор Игор готовился на все лето перебраться в резиденцию, расположенную в предгорьях. Там его ожидали тишина и покой и, конечно же, непомерно разросшийся учебный трактат по основам драматического искусства. Над своей главной книгой он корпел последние двадцать весен – только в летние каникулы, потому завершения труда в ближайшее время не ожидалось. Работу, небольшие отрывки из которой были опубликованы, уже успели высоко оценить немногочисленные специалисты.
Книгу с нетерпением ожидали в единственном универсальном театре столицы, где ректор считался своим, хотя непосредственного участия в жизни заведения не принимал и на спектаклях которого, за редким исключением, предпочитал не появляться. Пользуясь высоким непререкаемым авторитетом в театральной среде, он по общему согласию считался внештатным цензором и арбитром – представителем общественности.
По устоявшейся традиции с произведений автора, недавно ушедшего из жизни, снимался запрет – его творения подвергались автоматической реабилитации. Их разрешалось представлять публике, разумеется, после тщательного удаления крамольных мыслей и двусмысленных выражений. Причем, именно ректору поручалась самая ответственная часть этого процесса: выбор конкретной пьесы из многообразного наследия почившего автора и ее продвижение на подмостки. Ему предоставлялось последнее слово.
Однако к его неудовольствию переезд со дня на день откладывался, а торжественный выпуск, которого все так ждали и к которому готовились, пришлось на целую неделю отсрочить – старшие группы в полном составе в последний раз вывозили в Дальнюю лабораторию, где им заменили кровь и выполнили основательные ежегодные исследования.
Никто толком не знал, почему медицинские процедуры не были проведены своевременно, все, точно сговорившись, твердили одно и то же: уж так сложилось. По той же непонятной причине задерживался ежегодный врачебный отчет, который для некоторых студентов становился, к сожалению, последним в жизни.
Эти короткие интервалы бездействия в заполненной до предела суетливой, но однообразной жизни университета воспринимались ректором как незаслуженное наказание. Его особенно угнетали дурные предчувствия, связанные с отчетом, – выпускников, чье здоровье за прошедшую весну опустилось ниже разрешенного уровня, предстояло списать на пороге самостоятельной жизни. Жить и функционировать дальше останутся только те из них, кто сможет в полную силу работать не менее трех четвертей времени, установленного Законом. Исступленным, ставшим по какой-либо причине инвалидами, предписывалось оставить этот светлый мир – закрыть за собою дверь. Подчинялись безропотно – привыкли.
С годами его все более тяготил долг быть последним в череде чиновников, которым в той или иной степени поручалось право и обязанность определять судьбу человека, основываясь на объективных рекомендациях врачей. «Грустно терять ребят, выросших на твоих глазах, – втихомолку сокрушался ректор. – Особенно когда знаешь, каких средств и трудов стоит их воспитание в течение долгих весен. Но ничего не изменишь – требования Закона неумолимы».
И хотя он понимал всю нелепость жестоких положений основного документа, ему даже на мгновенье не являлась в голову мысль выказать малейшее сомнение в их справедливости. И все же на этот раз во время своего выступления на торжестве он удержался и не напомнил о запаздывающем отчете, чтобы не испортить выпускникам общего приподнятого настроения.
– Можно, господин ректор? – На пороге кабинета стоял Адам.
– Заходи, Адам. Садись. – Ректор оживился, грустные мысли стушевались и отступили. – Вот сюда, поближе. Я слушаю тебя с превеликим удовольствием. Но сначала отвечай, почему ты до сих пор не выбрал специализацию?
– Никак не решу, чем мне заняться.
– Есть же у тебя какие-то предпочтения.
– Конечно. Проблемы кроветворения. Мне удалось немного поработать с профессором Антоном…
– Даже так? Очень интересно. А я и не знал. – Ректор заметно подобрался, но тотчас расслабился и продолжал сдержанно: – Впрочем, кто только не брался за эту проблему… Да и я, следует признаться, дерзал… в молодые годы. – Он замолчал, с нескрываемым удивлением рассматривая юного собеседника. – Скажи мне Адам, только честно, зачем ты связался с Антоном? Лучший ученик, ни одного замечания, и известный крамольник. Как-то не стыкуется… Антон смолоду страдал страстью к инакомыслию. К твоему сведению эта болезнь заразная, ты рисковал подхватить ее и тогда на тебе пятно, не отмоешься. Не удивительно, что он так печально завершил свою нелепую жизнь. Каждый должен помнить: терпение власти не беспредельно.
– Антон был настоящим ученым, – возразил Адам с той безоглядной запальчивостью, которая так нравилась ректору, и которой он особенно опасался в своих воспитанниках, полагая, что рассеянный свет крамолы, извечно свойственной молодости, может однажды пасть и на его седую голову. – То, что умел Антон, не умеет никто. И едва ли сумеет в обозримом будущем. Он был способен вылечить всех…
– Болтовня, – выкрикнул ректор, теряя самообладание и думая совершенно о другом – хищная физиономия куратора Хрома замаячила перед его мысленным взором. – Не более, чем болтовня. Вздор. Не верю…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: