HORO - Zen 1001. Технофильская ересь

– Конечно нет. Тебя выкупили за огромные взятки, я просто договаривался с тюремным начальством.

Юноша взялся за мокрые волосы, пребывая в возбуждённом состоянии. Владимир продолжил.

– Не спрашивай, я знаю немного. Они из Тибета, сказали, что ты участвуешь в какой-то программе, если я правильно понял. Что-то вроде учебного семинара.

– Я-я?!

– Сам не пойму, почему они на тебя вышли, – сенсей сделал паузу. – И на меня тем более. В любом случае, тебе лучше в Федерации не появляться.

– Но почему Вы поехали со мной?

Владимир молчал.

– Зачем вы меня освободили, эй? – крикнул юноша монахам. Но те лишь улыбнулись, показывая, что всё будет хорошо.

Марк отвернулся к окну, взяв со стола бумажную записную книжку. Судя по местности за окном, они пересекали пустынные районы средней Азии. После того, как авиаперелёты стали невозможными из-за атмосферных загрязнений, железная дорога стала основным видом международного транспорта. Регенерирующие инъекции делали своё дело, но молодой человек до сих пор не мог поверить, что сцены пожирания и казни были всего лишь страшными снами. Никогда ранее он не видел таких ярких и отчётливых сновидений, особенно удивляли реалистичные болевые ощущения, вспоминая которые парень покрывался мурашками.

– Отдай! – Владимир выхватил свой блокнот из рук ученика. Тот к тому времени успел исчёркать страницу.

– Простите! – спохватился Марк. – Я что-то, знаете ли, са… сам не свой.

На лице мастера появилось лёгкое смущение. Будучи противником технических нововведений, он использовал такие устаревшие устройства, что даже сопровождавшие их горные аскеты из Гималаев, кажется, сдерживали улыбки. После того, как юноша разложил на полкомнаты голографический интерфейс возвращённого ему наручного голофона, Владимир поглубже запрятал свой перемотанный скотчем первобытный тачфон, однако убрать с виду такое древнее ископаемое как бумажный блокнот, сенсей, видимо, забыл. Взявшись за измалёванные страницы, он собрался было их вырвать, но внезапно остановился.

– Это… ты нарисовал? – спросил он у Марка, удивившись глупости собственного вопроса.

– Иероглифы?

– Да. Откуда ты их знаешь? – Владимир развернул блокнот, показывая выведенные карандашом каракули.

– Это просто галлюцинация. Па… просто она въелась в мозг, я увидел её, когда меня били патрульные.

– При задержании?

– Ага. Я как раз с Вашей тренировки возвращался еле живой от усталости.

– Ничего себе усталость, – Владимир разогнул затёкшую ногу. – По новостям передали, что нос того бедняги влип в заднюю стенку черепа.

– Да-а?!

– И это через защитный шлем. Вот тебе и реклама секции – «отдавайте своих детей, дорогие родители, мы научим их убивать копов»!

– Ж… жаль, что Вы в это впутались, конечно. А вот этого урода мне совсем не жалко.

– Балда! – замахнулся Владимир. – Не знаю, откуда ты их срисовал, но эти иероглифы обозначают «иккен-хисацу», что переводится как «смерть с одного удара».

Глаза Марка округлились.

– Иккен-хисацу? Это же высшая истина карате!

– Хоть что-то запомнил, – отметил сенсей негодующе. – Не всякий мастер приходит к её пониманию даже к старости. Не хочется верить, что «иккен-хисацу» открылась такому патлатому распиздяю, как ты!

– Надо же, какая т-точная характеристика! Спасибо и на этом!

– Пожалуйста! – Владимир встал из-за стола, придерживая тщательно скрываемый от учеников живот. – Чёртовы «картонные» бургеры, два часа – и ты снова голодный!

Пожаловавшись на еду, сенсей запахнул махровый халат и, прихрамывая, отправился в вагон-ресторан.

Рассвет. Выбритая голова монаха показалась в дверях купе.

– Доброе утро, – произнёс послушник тихо. – Через двадцать минут мы будем в Лхасе.

Владимир мгновенно открыл глаза, напоминая зажжённую лампочку.

– Сейчас соберёмся.

Тибетец исполнил жест почтения и удалился. Марк продолжал сопеть, отвернувшись к белой стене. Сенсей перешёл в сидячее положение и подтянул к себе подушку. Взяв её одной рукой за угол, он хорошенько замахнулся и ударил скрюченного в три погибели юношу.

– Шт…блл… а?! – Марк обернулся, мямля нечленораздельные ругательства.

– Проснись, нас обокрали!

– Кто?

– Вставай, говорю, дурачина. Глянь, какая за окном красотища!

Владимир облокотился на стол и поднялся. Аккуратно застелив за собой постель, он достал из дорожной сумки пакетик с личными принадлежностями и вышел по направлению к туалету.

Молодой человек провёл языком по зубному налёту и выглянул в окно прищуренным глазом. Унылые скалистые пейзажи не производили особого впечатления, густой туман скрывал большую части горной панорамы. С трудом втиснувшись в куцые брюки, Марк надел рубашку-безрукавку и потянулся за другой скомканной вещью. Техника правильного одевания балахона давалась ему с трудом, монашеская одежда имела нестандартный покрой и была чересчур свободной, после нескольких попыток совладать с непослушной тканью, выпадающей изо всех складок, он без особых угрызений совести обмотался ей как попало. Запах изо рта оставлял желать лучшего, но чистить зубы было нечем. Повесив на шею беспроводные наушники-пилы, юноша залез с ногами на койку, дожидаясь тренера. Тот не заставил себя долго ждать. Переодевшись в заранее заготовленное парадно-выходное чёрное кимоно с вышитым на спине золотым драконом, Владимир обулся в белоснежные мокасины и первым вышел в коридор. Вскоре все четверо спутников стояли на пыльном бетонном перроне.

– Почему вы без масок? – Владимир смотрел на монахов с удивлением.

– Воздух в Лхасе, конечно, не такой чистый, как раньше, но кроме некоторых упрямых туристов, фильтры здесь никто не использует, – пояснил послушник в прямоугольных очках.

Переглянувшись, гости расстегнули ремешки на затылках, таким образом, маски были отправлены в багаж. Высокогорный воздух был сильно разрежен, дышать приходилось глубоко и часто. Сладкая восточная музыка, звучащая из громкоговорителей, прерывалась восторженной китайской пропагандой.

Хлынувшая из вагонов река людей, донесла четверых до привокзальной парковки, монахи указали на ожидающую их длинную машину.

– Вау! – воскликнул Марк, глядя на чёрное представительское авто. – Это ж лимузин! Неужто на водороде?

– Да, это гидрокар, – ответил тибетец. – Пожалуйста, кладите сумки в багажник.

Компания избавилась от поклажи и заняла места на мягких сиденьях. Обшивка диванов была выполнена из редчайшего заменителя кожи, отчего в салоне стоял особый запах, ассоциирующийся с роскошью и высоким социальным статусом. Гидрокар тронулся с места, восторженный юноша прильнул к окну.